Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 7 2013)

o:p /o:p

o:p /o:p

8 o:p/

o:p /o:p

Справедливо подмечено, что «Полет на бесе в Ерусалим» — энциклопедия русской жизни 1970 — 1980-х. До смешного — приходилось слышать, как спор о ценах на водоньку дискутирующие стороны решили разрешить, обратившись к тексту... Аполлонова! Ну, конечно, в этом вопросе — он дока. Но ведь и список сброшенных вниз заграничных гостинцев — мозаика для подобной энциклопедии. На страницы «Полета в Ерусалим» пробились даже рассуждения про размеры обуви «у нас» и «у них», хотя, между прочим, немки, если верить Ванечке, «лапищей не обижены» — «я перещупывал самолично». o:p/

«Аполлонов! Какие тебе больше нравятся женские ноги: большого размера или маленького? (спросили ангелы). — С крылышками, дорогие мои ангелы, с крылышками у пяток. — Ну, Аполлонов, ты слишком привередлив. Такие встречаются редко. Мы (ангелы с некоторым самодовольством переглянулись) не говорим про обстановку у нас, в раю небесном. Но хотели бы знать твои земные вкусы, потому как ты нам (ангелы смутились) симпатичен. — Спасибо, мои ангелы, спасибо. Но я все же поспорю с вами. И больше скажу: у каждой женщины — крылышки есть. Хоть на минуточку — да вырастают. И тогда — фьюх! — улетает женщина в страну эльфов. (Аполлонов задумался.) Другое дело, что мужья дергают их за... (не при ангелах будет сказано) — и они, бедненькие женщины, падают снова вниз, вот в чем беда. (Ангелы, кстати, довольно упрямый народ, поэтому их так просто не переубедишь.) — Ну а если, Аполлонов, у женщин на пятках (ангелы почти хихикнули) — натоптыши! Тогда как? Или — ты нас извини — отложения солей? А целлюлит на... (ангелы покраснели и не продолжили). Что-то ты с крылышками темнишь... У Зойки твоей разве крылышки есть? (Спросили с сомнением.) — У Зойки?! Да у Зойки парашют в одном месте всегда наизготовке!.. Между прочим, чистый х/б!» o:p/

Многие, кто читает впервые «Полет в Ерусалим», огорчаются, что вагон подарков, которые везет Ванечка на бесе, оказывается разбросанным по просторам нашего тысячеверстого отечества. «Так ничего и не привез?» — почти плакала сестра Лешки-чуваша, слушая авторское чтение вслух бессмертной повести. «Да перелистните четыре страницы! — крикнул Ванечка, — как из рога, как из изобилия — даже массажные тапочки есть, даже грелка для причинного места (заказал деликатно тогдашний начальник Аверьянова в Академии наук), даже розовые резинки для чулок с ароматом клубнички (сюрприз для сестры Лешки), даже мешок полметровых креветок (для обжоры Сашки-на-сносях) — лед не успел стаять! — даже семиместный кадиллак молочного цвета с отделкой под бразильский орех (не поняли, правда, для кого — так и остался ржаветь в переулке), даже автобиографию английской королевы — с дарственной! (Утин гмыкнул удовлетворенно, про Эльзу и Арагона не вспоминал), даже четыре смешливые (по-английски объясняются прилично) мулатки для Ромушки — тырк! — и сбросили пеньюары — скок! — и к нему на колени (хоть бы, сукин сын, поблагодарил!), даже — вот, действительно, вещь! — новейшей модели латунный совок для уборки за слоном — вспомнил Ванечка своих коллег по одесскому зоопарку... Никого не забыл». o:p/

А что же Маруся? Привез он ей шкатулку для счастливых снов? Вы еще сомневаетесь? Как поля заснеженные, простирались перед ними счастливые сны. И с камышовой сторожкой. Про которую еще дед Аполлонова что-то темнил... o:p/

o:p /o:p

o:p /o:p

9 o:p/

o:p /o:p

Про эту сторожку много чего напридумывали. Кто-то вообще отрицает существование сторожки — может, была, но столько лет, столько десятилетий — какая камышовая не сгниет? И что в ней особенного? Ну наведывался в сторожку дед-иорданщик, ну прикладывался к темно-пузатой бутыли с вишневкой (ох, уж эти Аполлоновы!), ну отсиживался в грозищу (пока камыш не просел, пойдя болотными пятнами), ну укрылся от волков, если, конечно, волки не мерещились после темно-вишневой... o:p/

Хатка, шалаш... Приятно дать покойно постанывать ногам, отшагавшим по лесу. Но романтика? Тем более — тайна? Не смешите. o:p/

Есть, впрочем, иная версия. В сторожке дед успел спрятать деревянную сень-иерусалим, собираемую над прорубью в праздник Крещенья. Не желал дед, чтобы чудо — на крашеном древе луна в серебряном нимбе, звезды с золотыми хвостами, ангелы с грустным взглядом, подсолнухи-солнца, черти на нижних стойках, похожие на черные кляксы, русалки с нескромными формами, единороги, готовые русалок лизнуть, ветви счастливых деревьев с огоньцами пичуг малиновопузых, монахи (не с подбитым ли глазом?), кит-рыба, смоквы, как калачи, и калачи, как смоквы, — не желал, чтобы чудо ухнуло в утробу красного зверя, красного червяка. o:p/

Но как, в таком случае, сень-иерусалим оказалась в местном музее? Аполлонов-младший уверял, что сторожка десятилетиями стояла заколоченной намертво. Под суеверным запретом. Пошел даже слух — и он раздражал добряка Ванечку, — что в сторожке удавилась ворожея. Днем — член партии, а под ночь — гадала девкам, если платили. Из-за этого случая Потякина (давнего воздыхателя Зойки-мотоцикл) чуть не вышибли из начальства. Мы отвлеклись. o:p/

Не мог дед спрятать в сторожке иерусалим: весь Суздаль знал, как деда убили у проруби, под святой сенью иерусалима. Остался молчать под январским ветром иерусалим без хранителя. Или сумасшедшенький коммунистик — устроитель народного театра — припрятал иерусалим? o:p/

Кто-то из суздальцев вспоминал, что спустя год-два решились отслужить чин освящения воды ночью: истерто-серебряный крест погружали в воду, которая дышала паром в красноватых бликах свечей, — но правда ли это? o:p/

Толком не ясно, кто и когда показал Ванечке, как пройти краем Горелого болота, чтобы обнаружить сторожку. Отец? Но отец был, как известно, арестован в 1947-м, просидел восемь лет. Успел по выходу провести туда сына? Слишком дряхлый — не хватило бы сил. Туда проще зимой на лыжах — когда болото схватывает и снег выравнивает кочки. Белое, белое, а после черные столбы деревьев, снова белое, белое — вдруг — с холма вниз, а над тобой — камышовая келья. Сооружение, конечно, из досок (вовсе не тоненьких), только верх камышовый, оконце — с ладонь, правда, закрыто ставнем изнутри. Ванечка раз сболтнул, что, если приложить ухо к сторожке, услышишь пение — аллилуйю? — нет, без слов — похоже на музыку серебряных крыльев, ну а разглядеть что-нибудь? Возможно! Только в черный кружок вывалившегося сучка — поблескивание... Икона? Лампада? «В-в-вход в с-счастливый м-мир?» — пытался угадать Сильвестр. «Надежда?» — басила Сашка-на-сносях. «О’анже’ея, в кото’ой вы’ащивают ‘озы а’хангелы?» — гадал Ромушка. «Царское золото!» — пальцем в небо ликующий Староверчик. «Кичижи-град?» — Франческа изучила русские легенды. «Святая страна Беловодье, — шептала Соня Рыжик, перевязывая лапу кандибоберу, — Беловодье, которое искали русские горемыки сотни лет?» «Схрон от Антихриста?» — кажется, это просипел Саша Луцевич. «А лучше бы склад оружия! С пулеметом — и на Красную площадь! А?!» — Лешка-чуваш — мужчина настоящий — разве кто-нибудь когда отрицал? Тем более в 1979-м! «Жилище неведомого отшельника! Но имя его Господь ведает», — умничал Вадик. «Я полагаю, — ну, конечно, даже Утин внес лепту! — Я полагаю, там просто м-м-ы... м-м-ы... обширная потайная библиотека...» — Плохо он знал Ванечку — как бы тот вытерпел заколоченную библиотеку? «Царство пресвитера Иоанна!» — «Начало катакомб, прорытых до Палестины, до земного Иерусалима!..» o:p/