Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 7 2013)

Я рассказывал Паше о своих делах, о причудливых комбинациях, которые должны были принести мне мой первый миллион, и когда я говорил, она откидывалась назад, прислоняясь спиной к прохладной стене, чтобы я мог видеть Пашу, чтобы тот мог мне что-то ответить. Слушала внимательно, чуть заметно усмехаясь, но не влезая в мужской разговор. Это мне нравилось больше всего. o:p/

Той весной они часто заходили. Обычно вечером, когда меня наверняка можно было застать дома. Иногда приходили вместе, иногда только Паша, хоть она тоже заходила, правда ненадолго. Просила найти Паше хоть какую-то работу. Я обещал подумать. Даже говорил с ним об этом. Но он отмалчивался, переводил разговор на что-то другое, наконец сказал, что не хочет оставлять ее одну дома, что его и так все устраивает. Я ему не особо верил, но, в конце концов, это была его жизнь, с которой он мог делать все, что угодно. Иногда я вспоминал тот странный вечер, когда они познакомились, вспоминал, как он тогда изменился, что он тогда говорил и как он ее тогда слушал. Жаль, думал я, что жизнь не может целиком состоять из таких вечеров и что всякое безумие обязательно превращается в бесконечные ожидания и замалчивания. Жаль, очень жаль. o:p/

Однажды вечером, уже летом, Паша сказал, что она беременна. Говорил, что все случилось как-то внезапно, что он даже не ожидал. Говорил, что последнее время они почти не общались, она постоянно где-то пропадала, у нее были свои друзья, свои дела. И он уже думал, что вся эта их история подходит к концу. И даже попробовал с ней поговорить как-то вечером, когда она пришла особенно молчаливой и задумчивой. И тогда между ними что-то произошло, то есть, ну что произошло, объяснял Паша, все снова было, как тогда, прошлой весной: легко, глубоко и по-настоящему. И вот она беременна, резюмировал Паша, и что делать, спрашивал он. Просил совета, ныл, что не готов к этому, что не знает, как быть. Я даже ему что-то советовал, что-то говорил. Хоть даже приблизительно не помню, что именно. o:p/

o:p /o:p

o:p /o:p

31 o:p/

o:p /o:p

Прощаясь с нами, доктор особенно настаивал на том, чтобы мы его, Пашу, не волновали. А он нас. Доктор мне вообще понравился больше всех в этом городе. Я даже подумал, что если б мы были друзьями, я бы тоже начал с ним курить. Долго сидели с ним в коридоре, пока Алиса помогала Паше собраться. Доктор держал в руках сигарету. o:p/

— Жалко, — сказал он, — отпуска мне не видать. На море хочу. o:p/

— А что такое с отпуском? — спросил я его. — Не дают? o:p/

— Дают, чего ж, — объяснил доктор. — Только кто работать будет? Ты видел наш персонал? Не хотел бы я оказаться у них на операционном столе. Так что буду бороться за общественное здоровье. o:p/

— Ты ж не обязан гнуться целый год, — допустил я. o:p/

— Ну как не обязан, — не согласился доктор. — Должен же кто-то сшивать все это воедино. Лучше уж я, у меня неплохо получается. Курю только много. — Он поднялся, попрощался и исчез за дверью. o:p/

Пообедав, мы сидели на той же вокзальной скамье, все втроем, и Паша несколько настороженно оглядывался вокруг, как человек, долго находившийся в закрытом помещении. Время от времени он брался рукой за бок, словно проверяя, ничего оттуда не вываливается ли. Когда начинал мельтешить и что-то предлагать Алисе, та заботливо брала его за руку и просила успокоиться и не волноваться, мол, все нормально, вот-вот подъедет поезд, и мы отправимся домой, все будет хорошо, поэтому не стоит волноваться. Паша, несколько обескураженный таким приветливым отношением к себе, пускал скупую отцовскую слезу и действительно успокаивался, правда ненадолго. o:p/

Позвонила Мария. С ней поговорила малая, объяснила, что с папой была история, но сейчас уже все нормально, все живые, они возвращаются, вместе. o:p/

— Саша? — переспросила Алиса. — Не, Саша остается. Почему? Не знаю. Хочешь у него спросить? Ну, как хочешь, — сказала Алиса, вежливо попрощалась и спрыгнула со скамьи. — Я за мороженым, — объяснила. o:p/

— Давай с нами, — предложил Паша, когда она отошла. — Куда ты потащишься с этим барахлом? o:p/

— На Юг, — ответил я. o:p/

— Послушай, — упрямо заговорил Паша — ты мой друг, мы привыкли доверять друг другу. Брось ты эти чемоданы. Ты же видишь, все это безнадежно. Кому нужна твоя паленка, если сейчас все это можно купить в любом магазине? o:p/

— Это мой бизнес, — ответил я. — Плохой, но бизнес. Я не привык так легко отказываться от своей мечты. o:p/

— Да послушай, — пытался достучаться до меня он, — никакая это не мечта. Ты же сам все видишь. Даже если ты все это продашь, что изменится? o:p/

— Ничего не изменится, — ответил я. — Возьму еще чемодан. o:p/

— Тогда какой смысл? — не понял он. o:p/

— Смысл в том, чтоб ни от кого не зависеть, — объяснил я, как мог. o:p/

— А я, по-твоему, от кого-то завишу? — обиженно спросил Паша. o:p/

— Да нет, — успокоил я его, — ты ни от кого не зависишь, все нормально. Ты молодец. У тебя есть семья, тебе нужно заботиться о них. А я продам все это и отдам тебе твою долю. Ладно? o:p/

— Спасибо, — сказал Паша, помолчав. o:p/

— О чем говорите? — спросила Алиса, подходя с пломбиром в руках. o:p/

— О погоде, — ответил я. o:p/

— Может, с нами вернешься? — спросила она. o:p/

— Да нет, — отказался я, — у меня еще здесь дела. o:p/

— Жаль, — сказала она тихо, — очень жаль. o:p/

Когда появился поезд, все забегали, с вокзала потянулись озабоченные пассажиры с узлами и тюками. Паша тяжело поднялся, Алиса подхватила его под локоть, я пошел следом. Проводница поглядела на Пашу без симпатии, зато Алисе улыбнулась. Я махнул им обоим рукой и пошел назад. Возле дверей вокзала стояла девушка в легком летнем платье и красной шапочке. У ее ног лежала увесистая спортивная сумка. Девушка словно кого-то ждала, кого-то, кто должен был ее встретить, но безнадежно опаздывал. Я предложил ей поднести сумку, она встревоженно отказалась. Странная пассажирка, подумал я, найдя в зале ожидания пустую скамью и удобно на ней усаживаясь, что она здесь забыла, зачем приехала? Когда отсюда уедет? И когда я отсюда уеду? И когда уеду, то что буду вспоминать об этих днях? Буду вспоминать сигаретный запах в больничных коридорах, сосновый запах над медленными вагонами. Тихий и неуверенный голос Анны, которая помогала мне найти мои вещи, приводя себя в порядок и быстро шепча что-то о телефонах и требованиях, о дежурствах и порядках, о долгих вечерах, что никак не кончаются, о лете, в этом году начавшемся так рано, прямо все успели от него уже устать, о младших сестрах, так ее любящих, об их секретах и тайнах, о детских развлечениях и взрослых обидах, о маме, во всем на нее полагающейся, о родных, которых она не видит годами, и об отце, давно умершем в тюремной больнице, когда никто-никто, совсем никто не смог ему помочь. А еще я буду вспоминать малую, ее умение красить губы, ее умение задавать вопросы, на которые невозможно ответить. o:p/