Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 7 2013)

Впрочем, Н. уже не в том возрасте, чтобы ревновать к ее прошлому, но и совсем остаться равнодушным не может, поскольку нравы в общежитиях известны. o:p/

o:p /o:p

Ильяс тоже часто ворочается и вздыхает, похоже, и его сон беспокоен, несмотря на вполне сносные условия нынешнего проживания. Женщина не то что нравится ему, просто он или что-то в нем откликается на ее присутствие, пусть даже за стенкой (кстати, довольно тонкой). Что-то ему мерещится в полудреме молодого сильного организма, какие-то видения проплывают, и это тревожит не только его, но и дремлющего рядом кота Василия. Когда женщины не было, все было намного проще. o:p/

Работает Ильяс, как и прежде, неторопливо, комната, которую он занимает и ремонтирует, почти готова: обои наклеены, потолок побелен, розетки поставлены. Временами ему приходится отрываться от работы, если кому-то из знакомых Н. требуется срочная помощь. Н. по-прежнему отпускает его, но женщине это не нравится, она недовольна, что работа в квартире стопорится, а Ильяс где-то в отсутствии и возвращается, бывает, довольно поздно. o:p/

Тот и вправду не торопится назад, для этого свои причины: встречаться лишний раз с женщиной ему не хочется. Или, наоборот, хочется, но все равно в тягость, поскольку это имеет отношение и к Н. o:p/

o:p /o:p

Однажды Ильяс не приходит ночевать. Не приходит и кот сибирского происхождения Василий, для которого спрыгнуть с высоты их окна — пара пустяков. Они не приходят одну ночь, и вторую, и третью. Это ли не повод для тревоги: полиция, хулиганы, мало ли что? А может, ностальгия замучила и рванул обратно на родину? Ну тогда бы хоть сообщил… Главное, впрочем, чтобы не случилось чего худого. Москва — джунгли... Ильяса жаль не меньше, чем кота, хотя, понятно, раньше или позже равно пришлось бы расстаться. Да и подруга ворчит. Пусть и в соседней комнате, а все равно — посторонний. Чужой… o:p/

Муратханов Вадим Ахматханович родился в 1974 году в городе Фрунзе. В 1990-м переехал в Ташкент, где окончил факультет зарубежной филологии Ташкентского государственного университета. Один из основателей объединения «Ташкентская поэтическая школа», альманаха «Малый шелковый путь» и Ташкентского открытого фестиваля поэзии. Публиковался во многих журналах и альманахах, автор нескольких поэтических книг. Живет в Подмосковье, заведует отделом поэзии журнала «Новая Юность». o:p/

o:p /o:p

o:p /o:p

o:p /o:p

o:p /o:p

Боорсок [1] o:p/

o:p /o:p

Золото чак-чака, сгущенная o:p/

до черноты синева изюма, o:p/

пепельная желтизна боорсоков, o:p/

чья сладость сначала хрустит o:p/

на зубах и лишь затем o:p/

проникает в сознание. o:p/

o:p /o:p

Дастархан усеян угощениями, o:p/

но гостей все нет. o:p/

Ад а [2] и а я [3] в лакированной рамке o:p/

с высоты глядят неотступно, o:p/

и тесно стоящие блюда, o:p/

слишком вкусные, чтобы быть съеденными, o:p/

постепенно превращаются из запретных плодов o:p/

в экспонаты закрытого на учет музея. o:p/

o:p /o:p

Солнце плавит стекло портрета. o:p/

Красным карандашом обведена дата o:p/

в календаре 1976 года. o:p/

День, когда с неба падали боорсоки. o:p/

o:p /o:p

o:p /o:p

o:p /o:p

Шифоньер o:p/

o:p /o:p

В доме ни души. Открываю o:p/

скрипучую дверь иноземца, заложника, o:p/

потерявшего память, o:p/

принявшего чужую религию o:p/

и хранящего теперь ее пыль. o:p/

o:p /o:p

o:p /o:p

Батыр o:p/

o:p /o:p

Горел. Два раза был порезан. o:p/

Ходил с простреленной рукой. И говорят, на нем o:p/

немало темных дел. o:p/

o:p /o:p

Вечерами на бревне от старого тутовника o:p/

сутулится, усталый и больной. o:p/

Интересно, помнит он o:p/

про нашу детскую драку? o:p/

o:p /o:p

o:p /o:p

Вода o:p/

o:p /o:p

Что толкнуло сбежать o:p/

вниз по крутому откосу — o:p/

не помню, но быстро o:p/

кончился рост, и чуткая крыша o:p/

сомкнулась над головой, o:p/

отменяя теченье. o:p/

o:p /o:p

Две огромных руки o:p/

до первого вдоха o:p/

вырвали из теплой утробы — o:p/

мокрого, испуганного. o:p/

Но успели увидеться черные травы o:p/

на затопленном склоне o:p/

и зеленое солнце реки. o:p/

o:p /o:p

Короткая радость стоянья на дне o:p/

до сих пор не дает научиться плавать. o:p/

o:p /o:p

o:p /o:p

Курпача [4] o:p/

o:p /o:p

Толстая гармошка, o:p/

свернувшаяся до потолка, o:p/

научи меня небу. o:p/

Подними меня выше крыши, o:p/

выше груши, урюка и одноглазой телевышки, o:p/

откуда можно всех пересчитать. o:p/

o:p /o:p

o:p /o:p

* * o:p/

* o:p/

o:p /o:p

Мой старый дом, заросший сад o:p/

и инструмент в ладонях слабых. o:p/

Другие руки век назад o:p/

привили этот цвет и запах. o:p/

o:p /o:p

Но кажется: за шагом шаг o:p/

стволы и ветхие стропила o:p/

в младенчестве моя душа o:p/

сама из времени слепила. o:p/

[1] Мучное блюдо, подаваемое к чаю. o:p/

o:p /o:p

[2] Папа (здесь и далее — узб.) .

o:p /o:p

[3] Мама. o:p/

o:p /o:p

[4] Узкое и длинное стеганое ватное одеяло. o:p/

o:p /o:p

Нефедов Сергей Александрович — историк. Родился в 1951 году. Окончил Уральский университет в Екатеринбурге. Доктор исторических наук, профессор Уральского федерального университета. Автор более 180 научных работ, в том числе монографий «Факторный анализ исторического процесса» (М., 2008), «Secular Cycles» (Oxford and Princeton, 2009), «История России. Факторный анализ» в 2-х томах (М., 2010). Живет в Екатеринбурге. o:p/

o:p /o:p

o:p /o:p

o:p /o:p

o:p /o:p

Этот вот видно не даром,

Из чрева яростно вырвавшись,

Сгусток кровавый в руке зажимая,

На свет появился!

o:p /o:p

«Сокровенное сказание», 78. 1240 г. [1] o:p/

o:p /o:p

Историки, писавшие на пепелищах сожженных городов, считали сгусток крови в руке будущего Чингисхана предвозвестием обрушившейся на мир катастрофы. Они не понимали, что произошло, они боялись описывать то, что видели своими глазами.

«Несколько лет я уклонялся от того, чтобы говорить об этом событии, чувствуя к нему ужас… — писал арабский хронист Ибн аль-Асир. — Если бы кто сказал, что мир с того времени, как бог сотворил Адама… не испытал такого несчастия, то он был бы прав… Наверное люди до скончания века… не увидят больше такого события… Но даже ад-Даджжал [2] уничтожит лишь тех, кто не последует за ним, а тех, кто последует за ним, он пощадит. Эти же никого не пощадили; они убивали женщин, мужчин и младенцев; они вспарывали животы у беременных и убивали зародышей… Боже, что за несчастие, искры от которого разлетелись во все стороны, и вред его сделался всеобщим! Оно распространилось по странам подобно тучам, погоняемым ветром…» [3] .