Олег Красин - Операция начнется в подень

Оперативная машина, в которой сидел Забелин, стояла почти у самого тротуара, чтобы можно было быстро выйти из неё и добраться до входа в администрацию. Забелин сидел на сиденье рядом с водителем, позади него уселось трое оперативников – все из его отделения. Еще двое устроились в кабинете Веревкина в самом здании. Как оказалось, он был на месте и не в командировке.

С Забелиным, кроме того, было две группы наружного наблюдения. Одна находилась рядом, готовая по первому его сигналу двинуться с камерой вслед за его ребятами. Другая группа засела в административном здании напротив. Там некогда был краеведческий музей, а сейчас помещение отдали ветеранской организации. С ветеранами удалось быстро договориться и препятствий они чинить не стали.

Такова оказалась общая диспозиция.

На улице было тепло и солнечно. Ясное безоблачное небо раскинулось над областным центром.

Как руководитель операции Забелин не имел права участвовать в задержании. У него в руках был пульт рации – тяжелый и увесистый "Ангстрем", и он должен был отдавать команды своим людям. Он ощущал определенную неловкость оттого, что впервые выступал в роли руководителя.

Его позывной был "Первый", он должен был сидеть в машине, а не бежать вместе со всеми, врываться в кабинет, задерживать объекта. Это было для него внове. Но он понимал, что рано или поздно, ему должны были доверить такое руководство. Он начальник отделения, перспективный офицер. Кому, как не ему следует проявить себя?

– "Первый", "Первый", это "Третий", – раздался из рации голос одного из сотрудников поискового отдела, устроившихся в ветеранском клубе, – мы на позиции. Видимость нормальная. Камеру настроили. В помещении зафиксировали девушку. Она сидит за столом, пока больше никого.

– Вас понял, "Третий" – отозвался Сергей, – девушка не наш объект, она скоро уйдет. Докладывайте о любых изменениях обстановки.

Он посмотрел на часы. Стрелки приближались к двум часам дня. Скоро должен появиться Соколовский.

Сергей внимательно просмотрел вчера и сегодня с утра сводки прослушивания кабинета Красовской. Ничего такого, что могло бы изменить её планы, там не зафиксировано: ни намеков, ни кодовых слов, ни потаенного смысла в общих фразах. Все как обычно. Сегодня она могла получить пятьдесят тысяч долларов. И получит, если не вмешается Забелин.

Он невольно вспомнил свой разговор вечером, когда приехал к Маргарите домой – та сокрушалась, что нигде не может достать нужную сумму – какие-то тридцать тысяч баксов, чтобы закончить свой торговый Центр.

Она рассказала о беседе с заместителем мэра Серегиным.

Он знал этого человека: неприятный, нахрапистый тип, беспардонный жулик, милостиво пригретый градоначальником. Он угрожал Рите – фактически вымогал у нее взятку, но Забелин пока ничего сделать не мог. На заместителя мэра имелось несколько материалов об участии в возможных мошеннических схемах, используемых в ущерб городскому бюджету. Однако взяться за Серегина всерьез руки пока не доходили.

– Сергей, кажется, это Соколовский, – прервав размышления Забелина, сказал один из оперативников, сидящих позади. Тот знал Аркадия в лицо.

По улице действительно, быстрым шагом шел Соколовский. До двух часов оставалось всего несколько минут, и он торопился. Как всегда Соколовский был одет весьма просто – в футболку и вытертые джинсы. С его одеждой абсолютно не вязался небольшой черный кейс с цифровыми замками, который он держал в руках.

– Всем приготовиться! – сказал по рации Сергей – объект входит в здание.

Пока он произносил эти слова, Соколовский все так же стремительно, энергично поднялся по ступенькам лестницы, ведущий в областную администрацию и скрылся за дверью.

Началось томительное ожидание.

Сергей взглянул в зеркало заднего вида и увидел, что его ребята-оперативники сидят с такими же сосредоточенными, несколько напряженными лицами, которое сейчас было и у него.

Рация снова включилась.

– "Первый" это "Третий" – сообщил сотрудник наружки, – блондинка вышла из кабинета, вместо неё, вошли двое: мужчина в джинсах и женщина.

– Опишите женщину – попросил Забелин.

– Волосы темные, очки.

– Это они – сказал Забелин и скомандовал – включайте камеру! Как только откроют кейс, и увидите деньги, сразу сигнал мне!

– "Первый", вас понял. Камеру включили, снимаем. Объекты сели за стол, разговаривают. Видимость хорошая. Конец связи!

В нетерпении Сергей начал слегка постукивать ботинком по полу машины.

– Ну что, готовы? – повернулся он назад к оперативникам – придется еще несколько минут подождать. Но уже недолго. Хотя, знаете что, возьмите с собой рацию и начинайте понемногу выдвигаться. Ваш позывной "второй". Старшим будет капитан Черепанов.

Он отдал запасную рацию недавно переведенному к ним в Управление из военной контрразведки капитану – чернявому усатому мужчине, внешностью чем-то похожему на лидера свободной Ичкерии Дудаева. Оперативники выбрались из машины, неторопливо пошли ко входу в здание. Забелин тем временем связался с двумя оставшимися, сидевшими у Веревкина.

– Сейчас будем задерживать, – сказал он, – первая группа уже вышла. Но вам идти недолго, поэтому пока будьте наготове.

Сотрудники наружки, сидевшие в другой машине, увидев, что общее движение началось, тоже вышли и направились следом к крыльцу администрации, в руке одного была камера, а другой нес штатив на всякий случай. Они шли деловито, похожие на съемочную группу телевидения, подъехавшую взять интервью у какого-нибудь местного политика.

– Черт, черт! – внезапно раздались в эфире не предусмотренные радиообменом ругательства.

– "Третий", что там у вас? – с тревогой спросил Забелин – что случилось?

– Солнце сместилось и теперь стекла бликуют – ничего не видно.

Выскочив из машины, Сергей взглянул на окна кабинета Истоминой. И точно, стекла ее окон и окон соседних кабинетов были залиты ярким солнечным светом, который словно создавал огненную тонировку, не позволял сотрудникам наружки увидеть и зафиксировать, что происходит внутри.

В голове у Забелина пронеслись тысячи мыслей. Что делать, кому докладывать? Он должен немедленно принять решение: производить захват или нет. В эти мгновения Сергей представил строгий взгляд Алексеева, торжествующую ухмылку Кислицына, озабоченного Шумилова. От его решения зависело, по какому руслу, возможно, потечет вся его жизнь завтра. Что сделать, как не ошибиться?

Драгоценные минуты, отпущенные на принятие решения, текли не останавливаясь. И их становилась все меньше.