Габриэль Витткоп - Хемлок, или яды

Августа знала, что все уже решено, но по-прежнему отказывалась в это верить и, не в силах что-либо придумать, задыхалась от собственного бессилия. Она всегда черпала мужество лишь в отчаянной смелости слабых.

— Гм... Миссис Фулхэм... Не хочу причинять вам беспокойство. .. но... гм... У меня ордер на обыск... Если позволите...

Его помощники тотчас засуетились, стали открывать стенные шкафы, рыться в ящиках стола, листать бумаги. Смит рассеянно наблюдал большими голубыми глазами, словно это не имело ровным счетом никакого значения. Они вошли в комнату Августы, где сквозь закрытые жалюзи просачивался сине-зеленый свет, и, приподняв белое пикейное покрывало, Смит сам наклонился и заглянул под кровать.

— Что это там, миссис Фулхэм?..

— А, пустяки... Просто сундучок, к тому же он не мой.

— Чей же?

— Мистера Кларка.

— Ясно... Что ж... гм... Придется его открыть.

— Нет!... Ни в коем случае... Он заперт на ключ!

— Сейчас посмотрим.

— Нет, нет!... Не трогайте его до завтра... Пока не сходят за ключом к мистеру Кларку...

— В этом нет нужды. Мистер Кларк арестован... Сержант, взломайте замок.

Перед глазами повисла черная пелена, ноги подкосились, но Августа успела добраться до диванчика и грузно рухнула на него. Инспектор взглянул на связки писем, и ему показалось, что конверты подписаны одной рукой.

— Нам придется все это отнести суперинтенданту полиции, миссис Фулхэм, и я попрошу вас пойти вместе с нами... Хотя бы для того, чтобы проследить за соблюдением законности, хорошо?

Она с трудом встала и машинально последовала за ним.

— Не забудьте свой шлем, миссис Фулхэм, - напомнил Смит, едва они дошли до двери.

«Я поймал ее в ловушку, - подумал инспектор, - но с какой досадной легкостью! Надеюсь, судьи примерно ее накажут, дабы другим женам было неповадно... Ведь почем знать... Каждый муж должен внимательно следить за тем, чем его кормят».

Их уже поджидала машина, а соседи подглядывали в просветы между пластинками жалюзи.

— Я догадывался: у меня было видение, - заявил профессор Сафдар Нахар, посадив на колени младшего сына - того самого, без ушной раковины.

Вся британская община ликовала, но вместе с тем скорбела: увы, увы, увы. Нечасто можно получить столько пищи для перессудов. Один лишь мраморщик, считавший весь мир обустроенным кладбищем, недоумевал: выходит, ему никто не заплатит за неоготическое надгробие из розового песчаника?

— Упакуй вещи мисс Кэтлин, - сказал слуга Букш айе, - я отвезу ее к учительницам.

— Может, не надо?.. Что скажет мемсахиб, когда вернется?

— Мемсахиб вернется еще не скоро, уж поверь мне... Делай, как я сказал.

Кэтлин смотрела на них, прислонившись к зеркальной колонне из красного дерева. Новую опору своей независимости она обретет в любви, в которой ей так долго отказывали.

— Делай, как сказал Букш, айя. И не забудь положить в мой чемодан почтовой бумаги.

Из бильярдной доносился приглушенный стук шаров, в отдалении чей-то голос монотонно рассказывал историю, а поблизости шуршала скрипучая панкха.

Товарищ прокурора Ормрод взболтнул виски на дне бокала, после чего повернулся к майору Бьюкенену, сидевшему на углу стойки.

— Судя по ходу расследования, нас ожидает показательный процесс. Все уже в сущности доказано, не считая нескольких чисто психологических загадок. Правда, отдельные мне представляются неразрешимыми... Наивность Кларка просто непостижима!.. Как он мог впутать в свою затею столько народу?.. И главное: как мог забыть, что туземцы из низших каст обычно практикуют шантаж?.. Такое чувство, что он намеренно отсек любые шансы на успех.

— Смит говорит, что отрывки, отмеченные в некоторых книгах лейтенанта, весьма красноречивы с правовой точки зрения.

— Ну еще бы!.. В «Основах судебной медицины» и «Медицинской юриспруденции» старательно подчеркнуто все, что касается хронического отравления мышьяком и действия гельсемина, не говоря уж о выписках, относящихся к симптомам инсульта и их искусственной стимуляции. Недурно, правда?.. Уверяю вас, суд примет это во внимание, особенно после эксгумации Фулхэма. Кстати, как продвигается работа майора О’Мира?

— Тело Эдварда Фулхэма опознано, и произведено вскрытие. Внутренние органы, особенно кишечник и сердце, на удивление хорошо сохранились, что, видимо, говорит в пользу мышьяка. Симптомы, от которых страдал Фулхэм в последние месяцы жизни, полностью совпадают с симптомами интоксикации, учитывая, что мышьяк давали маленькими дозами и в течение длительного времени. Но следует дождаться результатов химического анализа, поскольку эти симптомы могут быть также вызваны алкалоидами Belladonna, stramonium, hyoscyamus - словом, каким-нибудь растением рода дурман, если вы понимаете, о чем я... [247] Atropa belladonna - белладонна, или красавка обыкновенная, вид рода красавка семейства пасленовых, Datura stramonium - дурман обыкновенный, растение рода дурман семейства пасленовых, Hyoscyamus - белена, род семейства пасленовых.

— А как же цикута? Неужели она уже вышла из моды?.. Давненько о ней не слыхать.

— Не волнуйтесь... В каких-нибудь отдаленных деревнях...

Бьюкенен негромко гоготнул и отпил виски.

— Но она ведь тоже изрядная дура, верно?.. Только вообразите: хранить у себя дома уличающие письма и даже не уничтожить их!.. Но при этом непрестанно просить любовника их сжечь!

— Да, но ключ-то от сундучка был у него.

— Она прекрасно знала, что внутри.

— Несомненно.

— Так в чем же дело?.. Невероятно...

— Но, не дай он ей ключа...

— В любом случае, теперь, когда арестованы все соучастники убийства миссис Кларк, в воздухе запахло виселицей. Особенно после обнаружения у лейтенанта Кларка жидкостей и порошков... Ах, да... Кой-хай !. [248] Букв.: «Есть кто-нибудь?» Так подзывают (или подзывали) прислугу. - Прим. авт. Неси уж всю бутылку.

В тот вечер суперинтендант полиции Уильямсон вернулся домой поздно. Целый день он разбирал письма из металлического сундучка, и у него разболелись глаза. Но еще сильнее ныли душа и сердце. С ужасом и одновременно с завистью заглянул он в те бездны, куда сам не бросился бы ни за что. Он спрашивал себя, не загубил ли собственную жизнь - не ту, обыденную, связанную с карьерой и семьей, а другую - настоящую, животную и даже растительную, жизнь клеточек и соков, струящихся внутри нас темными реками? Не принес ли он ее в жертву Короне, некогда внушенному идеалу и Дженнифер, беспрестанно твердившей о школе, детях, бережливости? Если ничем не рисковать, то никогда не познаешь и величественного падения в преисподнюю. Уильямсон формулировал эту мысль несколько иначе, сам до конца не осознавая, но, тем не менее, ощущая ее - уставшими глазами и надломленной душой.