Габриэль Витткоп - Хемлок, или яды

В этой читальне, где раньше давал уроки господин де Монтьель, Мари-Мадлен просиживала теперь целыми днями, и здесь же безмолвно присутствовала деревянная нога, которую забыли похоронить вместе с хозяином, так что теперь она пылилась подле грифа. Часы учебы - лучшее время дня. Мари-Мадлен училась и одновременно развлекалась, почитывая в зависимости от настроения (или случайно подвернувшейся книжной полки) чрезвычайно высоко ценимые Дрё «Опыты» Монтеня, «Астрею» д’Юрфе или «Трагедии» Гарнье [97] Д’Юрфе, Оноре (1568 -1625) - французский писатель, автор весьма популярного пасторального романа «Астрея». Гарнье, Робер (1534 - 1590) - французский драматург, последователь Ронсара и «Плеяды». . Она знала наизусть стихи Катулла, которые своей язвительностью, непристойными поношениями и жгучей страстностью приводили ее в экстаз. Между строк она вычитывала любовь, всесокрушающее безумие, неотвратимую и загадочную горячку, сердечный жар, оставляющий после себя лишь горстку пепла.

Odi et ато. Quare idfaciamfortasse requiris.

Nescio, sed fieri sentio et excrucior... [98] Хоть ненавижу, люблю. Зачем же? - Пожалуй, ты спросишь. И не пойму, но, в себе чувствуя это, крушусь (лат.). Катулл, пер. А. Фета.

Она поднимала глаза к обрамлявшему пустое небо окну и задумывалась, возможно ли спастись от подобного недуга, после чего закрывала книгу в рыжеватом кожаном переплете.

Помимо юридических, политических, моралистических и аморальных произведений, библиотека включала несколько ботанических трактатов. Когда Мари-Мадлен мимоходом спросила отца, откуда они взялись, тот ответил, что мадам д’Обре привезла их после свадьбы. Эти очень красивые книги иллюстрировались гравюрами, порой цветными, с изображениями цветущих и на той же странице плодоносящих растений, с их семенами в разрезе и голландскими, африканскими, китайскими пейзажами на заднем плане, где можно было также увидеть садовников, дам, мандаринов, даже дикарей. Самым содержательным среди этих трактатов, несомненно, была опубликованная в 1615 году в Лионе «Общая история растений» Жака Далыиана, где чрезвычайно подробно описывались внешний вид и свойства каждого. Масетта уже научила Мари-Мадлен по одной детали определять вид, потому девочка была знакома с шафрановым омежником, выделяющим на изломе желтый сок, похожий на гной, и безошибочно распознавала темные рифленые, зубчатые либо заостренные листья, синеватые ягоды, пурпурные пятна крови на стеблях, гнилостный запашок и мрачное изящество аконита. Она знала зловонную, маслянистую руту, унылую наперстянку и коварный лютик; молочай, или ломонос; дурман, или бесовскую траву; очиток, или стенной перец; крестовник, или плотничью траву; черный паслен и морской лук. Некоторые растения маскировали собственную ядовитость невинным обликом Эти вероломные злодеи принимали грациозную, трогательную хрупкую внешность, точно высокая цикута в Нелюдимой чаще или девочка-подросток с ангельским личиком.

Мари-Мадлен делилась с Масеттой новыми открытиями и, пока служанка кипятила в железной кастрюле кровоочистительный либо мочегонный отвар анхузы, огуречника, дикого цикория и пырея, рассказывала ей об удивительном растении, которое Дальшан именовал Atropa mandragora [99] Мандрагора (лат.) . Существуют весенняя и осенняя, мужская и женская, белая и черная его разновидности. Если поместить его в колпачок с ярой серой, оно остановит кровотечение, а если полушку в чистом виде, то облегчит роды.

— Для этого сгодится и немало других растений, - только и ответила Масетта, которая хорошо разбиралась в тонкостях фармакопеи и, сама страдая от судорог, носила перстень с буйволовым рогом.

Весенним днем 1645 года в Пикпюс приехали гости: Антуан и Александр д’Обре вместе с Гектором де Туарсе - так сильно изменившимся, что Мари-Мадлен узнала его лишь по рыжей шевелюре. Она равнодушно поцеловала братьев - Антуана с доставшимися от матери льняными волосами и двенадцатилетнего Александра, который щурился, поднося предметы близко к глазам. Все трое были наряжены кавалерами: в штанах с напуском, мягких сапогах и камзолах с несколькими рядами туго затянутых флоке. К тому же все трое умели здороваться по последней моде, широким жестом снимая шляпу, размахивая ею и при этом низко наклоняясь, так что, поднося руку к сердцу, кавалер одновременно подметал перьями пол. Лучше всех кланялся Гектор, вкладывая в свой реверанс театральный пафос, приглушенный, правда, мягкой иронией, шутливым воодушевлением, фамильярным почтением - одним словом, изрядной долей остроумия: заплетенная черными лентами и украшенная индийским бисером рыжая косичка покачивалась всего лишь в футе над землей.

Мальчиков же поразили две вещи. Во-первых, необычный, глубокий, как у юноши, и удивительно бархатистый голос Мари-Мадлен, в мягкой темноте которого внезапно вспыхивала медь. Таким голосом возвещал о Страшном суде архангел. При виде хилой и щуплой Мари-Мадлен поневоле возникал вопрос, откуда берется пугающее богатство этого голоса. И во-вторых, она была не по возрасту учтива, во всем проявляла и каждому дарила грациозную любезность. Затем, правда, от досады, гнева либо злости кривила губы и противно морщила нос, но на это мальчики внимания уже не обращали.

Медово-кипарисовая юность, полынно-ясенцевое пробуждение. Прогуливаясь с кузиной в саду, Гектор спросил, не ходит она больше в часовню Нелюдимой чащи?

— Я предпочитаю другие места, - не глядя на него, ответила Мари-Мадлен и уставилась на цветок львиного зева, который в шутку то раскрывала, то закрывала.

— Полноте, мадмуазель! - стиснув ей пальцы, весело сказал кузен. - Или у вас остались об этом плохие воспоминания?

Она вздрогнула.

— В таких местах бывает страшновато...

Он удивился и даже растерялся:

— Страшно?.. Но я же с вами!

Гектор погладил гарду подаренной на пятнадцатилетие шпаги: он учился военному ремеслу, и вскоре отец должен был купить ему офицерский патент с целой ротой мушкетеров.

— Страшно?.. Со мной-то?

Растроганная Мари-Мадлен посмотрела ему в глаза. В легкой тени шляпы золотисто-бледное лицо покрывали, точно абрикос, светло-коричневые веснушки. Кожа была прозрачная и теплая.

— Ничего не бойтесь...

Теперь она уже сама сжала его пальцы с такой силой, что перстень впился в кожу.

— А вы знаете, что в часовне полно паразитов? Что там можно вмиг окоченеть от сырости?.. Оставим это место детям.

Он поклонился, а вечером негромко постучал в ее дверь. Она открыла, но знаком велела молчать: в соседней комнатушке спала Масетта. Час спустя, не зажигая света, к нему вошла белая, как полотно, Мари-Мадлен.

Их движения были резкими и неуклюжими, но им больше никогда не изведать того восторга, с которым они впервые вступили в этот мир. Внезапно Мари-Мадлен заупрямилась: из темноты возникло видение - мерзкая физиономия с заячьей губой в тени жестких и жирных, ниспадающих копной волос. Девушка чуть не потеряла сознание и оттолкнула Гектора, однако ночной ветерок донес в открытое окно безупречный лягушачий хор, возносившийся в небеса - к самой луне. Тогда Мари-Мадлен растаяла и нежно опустилась в объятия Гектора.