Тина Юбель - Это я, Дюк

Нет так нет, говорю я телефону, который пытается вывести меня из себя, снова и снова говоря мне ту-ту-ту, но это мы уже проходили, дубль. Давай посмотрим, у кого из нас дыхалка лучше, говорю я телефону, но имею в виду Дюка. Ту-ту-ту, говорит телефон. Я говорю, что зайду. Я иду пешком. Нужно бы починить машину, думаю я. Или завести новый велосипед. Может быть. Или это слишком дорого. Я мерзну и курю. Холодно, но снега нет, кажется, зимой теперь никогда не будет снега, наверное, по этому поводу я что-то где-то читал. Снег. Откуда это? Хороший вопрос, наверное, рождественская сказка. В детстве я ненавидел рождественские сказки, в те времена молодые женщины с квакающими голосами все время играли, как будто они Кот в сапогах или Маленький Мук или как будто маленьких детей можно обмануть вот так, за здорово живешь. Может быть, и можно, понятия не имею, я не очень в этом разбираюсь. Холодно. Дюк, тебе звонят в дверь, говорю я, что ты делаешь. Я звоню в дверь Дюка, но больше ничего не происходит. Наверное, его нет. Может быть. Окно кухни темное. Я открываю дверь в парадную, поднимаюсь по лестнице и открываю дверь в квартиру, но дверь в квартиру не открывается. По крайней мере у меня. Или у моего ключа — все равно, что в лоб, что по лбу. Нет так нет, говорю я замку, который явно новый и, не открываясь, пытается вывести меня из себя. Я стучу и прошу Дюка открыть. Но ничего не происходит. Наверное, его нет. Может быть. Все зависит от того, у кого дыхалка лучше. Я сажусь на ступеньку и закуриваю сигарету. Через какое-то время свет на лестнице гаснет, клак, делает он тихонько. Я курю и жду.

Вы разговариваете с автоответчиком, говорит мне Сабинин автоответчик; привет, Сабина, говорю я автоответчику, это я. Не хочу тебя раздражать, извини, говорю я, но я все равно решил позвонить, просто так. Извини, если я действую тебе на нервы. У меня ничего особенного, но, может быть, ты очень раздражена, тогда мне жаль, или ты уехала куда-нибудь. Может быть, она уехала, думаю я. Куда-нибудь. Я отключаюсь от автоответчика, положив трубку, пока он не отключился от меня. Я закуриваю и, коль скоро уж собрался кому-нибудь позвонить, звоню Зое, просто так. Дзинь, говорит телефон. Алло, говорит мне кто-то; Зоя, это я, говорю я; Зоя здесь больше не живет, говорят мне. Ах, говорю я. Меня спрашивают, не хочу ли я записать ее новый номер; нет, говорю я, спасибо, кладу трубку и звоню кому-то еще. Алло, говорит мама, вот так сюрприз. Она права. Для меня это тоже сюрприз, думаю я; и думаю, что этого не может быть, — зачем я звоню маме, это абсолютно невероятно. Почему ты звонишь, спрашивает мама; просто так, говорю я, чтобы услышать, как у тебя дела. Хорошо, говорит мама; прекрасно, говорю я. Она желает мне веселого Рождества и все такое. Я тоже желаю ей веселого Рождества и все такое. Заходи как-нибудь, говорит она; да, говорю я. Возможно, я вру. И все равно она радуется. Сейчас у меня еще кое-какие дела, говорю я, что тоже вранье; она говорит, передавай привет своей подружке; да, говорю я. Я еще раз желаю ей веселого Рождества, чтобы уж наверняка, и кладу трубку. Я, кстати, даже сам себя раздражаю, замечаю я. У меня сейчас еще кое-какие дела, говорю я сам себе; и сам себе не верю.

Давай поиграем, Дюк, говорю я, давай во что-нибудь поиграем. Может быть, сыграем в фильм семидесятых годов про катастрофы, говорю я потом, потому что мне нравятся краски в фильмах семидесятых годов про катастрофы. Может быть, в фильм про катастрофу самолета, думаю я, один из нас командир корабля, а другой-второй пилот, а стюардессы — стюардессы, но потом я думаю, что это ни к чему, потому что потом мы оба, скорее всего, отравимся рыбой. Нет так нет. Жаль. Мне бы так понравились краски, говорю я. Тогда давай поиграем во что-нибудь другое, говорю я, но я не знаю, слышит ли меня Дюк, — может быть, он где-то в другом месте. Ну, тогда я поиграю один, говорю я, и представляю себе, что я Фред Астер. Я танцую с Джинджер Роджерс в красивых декорациях. Джинджер улыбается. Но я совсем не умею танцевать, по крайней мере так, как нужно. Мне жаль, Джинджер, говорю я ей; она разочарована. Наверное, я должен был, по крайней мере, спускаться по качающейся красной лестнице из шоу и при этом петь, но я ведь совсем не умею петь. Жаль. Тогда давай поиграем во что-нибудь другое, говорю я.

Счастливого Рождества, говорит Дюк и дарит мне стакан виски. Подарок на Рождество, говорит он. Хорошее виски, у Дюка всегда хорошее виски. Спасибо, говорю я. Счастливого Рождества. Я кручу телевизор, но по всем каналам показывают одну и ту же рождественскую муру. Давай чокнемся, говорит Дюк; да, говорю я и чокаюсь, за нас. Да, говорит Дюк. Ты был у родителей, спрашивает он. Да. Ну и как? Рождество как Рождество, говорю я. Тоскливо, говорит Дюк. На Рождество самый высокий уровень самоубийств; кстати, я надеюсь, ты здесь не по этому поводу; нет, говорю я. Я и сам не знаю, почему я здесь. Наверное, потому что мне скучно. Возможно. Я говорю, что с высокого моста в порту все время кто-нибудь бросается вниз, но самое смешное то, что все прыгатели с моста останавливают машины практически на одном и том же месте и проходят пешком одно и то же количество метров, чтобы потом прыгнуть практически в одном и том же месте. Я читал. Видимо, связано с психологией. Или это излучение Земли, говорит Дюк. Там следовало бы устроить парковку. Да, говорю я, это было бы практично. Всё для клиента. Дай мне сигарету. Дюк дает мне сигарету и наливает еще виски. За нас, говорит он; да, говорю я. Мы пьем и курим. Телевизор орет. Давай поиграем, говорит Дюк. Я соглашаюсь.

Это я, Дюк, говорит Дюк мне в трубку, я могу зайти, мне скучно. А от скуки бывает рак, это же всем известно. Мы обязательно должны что-нибудь поделать, во что-нибудь поиграть, пожалуйста. Ты настойчив, говорю я; да, говорит он; я говорю, о'кей. Дюк говорит, что он зайдет, и заходит. Давай что-нибудь делать, говорит он. Он сидит рядом со мной на полу перед моим музыкальным центром и курит мою сигарету. Мы слушаем музыку, какую-то. Он говорит, скажи мне, что мне делать, потому что я должен что-то делать. Я знаю, говорю я. Да, говорит Дюк. Я тоже, говорю я, но мне ничего не приходит в голову. Сначала куда-нибудь сходим, говорю я, потому что как раз сейчас это пришло мне в голову. О'кей, говорит Дюк и встает, я на все согласен. Поведешь ты. О'кей, следуйте за мной, это я говорю Дюку, а своему переговорному устройству, на котором держу руку, я говорю, что мы пойдем пройдемся. Дюк следует за мной, и мы выходим пройтись. И потом мы сначала идем куда-нибудь. Прикрывайте меня, говорю я; да, сэр, говорит Дюк.

Сэр, говорит мне Дюк, сэр, я теряю контроль над кораблем, в наружной обшивке пробоина. Да, говорю я, знаю. Я закуриваю сигарету, вторую даю Дюку. Последняя сигарета, спрашивает он; нет, говорю я. Я беру командование на себя, говорю я, и беру командование на себя. Прямое попадание сдвигает картину, исполнение мерзкое, думаю я; свет погас. Выводите нас отсюда, сэр, говорит Дюк. Да, говорю я и вывожу нас отсюда.