Кадер Абдола - Ворон

— Сколько у тебя денег?

— Две тысячи долларов.

Помощник сплюнул в сторону дерева и отошел. Я не стоил их усилий. Я посидел еще пятнадцать минут.

Молодой человек, мой ровесник, по острому взгляду которого было понятно, что он не является помощником, сел рядом со мной и сказал на смеси турецкого и английского:

— С двумя тысячами долларов ты никуда не попадешь.

Он тоже предложил мне сигарету.

— Это все, что у меня есть.

Он посмотрел мне прямо в глаза, испытывая меня взглядом, и сразу понял, что я не вру.

— Поехали со мной, — сказал он.

Мы петляли по улочкам на его мотоцикле, он хотел убедиться, что за нами никто не следует. Он остановился у убогой забегаловки на окраине города и заказал еду для нас обоих.

— У тебя есть дети? — спросил он дружелюбно.

— Да, дочка.

— У меня тоже есть, и тоже дочка, — улыбнулся он.

У него было приятное лицо, темные вьющиеся волосы, карие глаза.

— Где твои жена и дочь?

— Дома, в Иране.

— Разумно, такие поездки не для них.

Когда мы поели, он протянул мне лист бумаги и сказал:

— Запиши адрес, где ты живешь. С завтрашнего дня ты вечерами не выходишь из дома. Деньги держи наготове. Никакого багажа. Рот на замке.

Я написал адрес, он засунул бумажку в карман, расплатился и уехал. Я пошел пешком домой.

Пятнадцать вечеров и пятнадцать длинных ночей я тщетно ждал его. Может, я предложил ему недостаточно денег? Или он мне все-таки не доверял? Обстановка была все еще небезопасной?

У него не было передо мной никаких обязательств. Возможно, он встретил более подходящих клиентов. К счастью, у меня еще были мои деньги. Я знал многих, кто заплатил контрабандисту вперед и так его больше никогда и не увидел. Были и такие, которые отдавали по десять тысяч долларов, думая, что летят в Америку, а потом их самолет приземлялся в другом турецком городе. В глубине души я верил, что мой контрабандист меня не подведет.

Я оказался прав. На шестнадцатую ночь он за мной приехал. Мужчины, с которыми я делил крышу над головой, и хозяева дома пожелали мне удачи. Я обнял каждого и поцеловал женщину. Выйдя на улицу, я пошел вслед за контрабандистом к мотоциклу, который был припаркован под деревом, и сел сзади. Он ехал за город, туда, где начинались поля. В пустынном месте он остановился и потребовал отдать ему деньги.

Что мне оставалось делать?

Я вытащил конверт из-за пазухи.

В свете фары мотоцикла он пересчитал купюры. Две тысячи долларов. Он засунул конверт во внутренний карман куртки. Теперь он мог бы уехать и бросить меня одного. Он этого не сделал. Мы еще пятнадцать минут ехали по извилистой дороге. Впереди я увидел очертания большого грузовика.

Контрабандист остановился у машины. Шофер вылез из кабины, чтобы открыть дверь прицепа. Он хлопнул меня по плечу и сказал по-деловому: «Iyi sanslar, удачи!»

Я залез внутрь и начал пробираться между грузовыми поддонами, чтобы сесть подальше от выхода. Мой провожатый уехал. Красный огонек его мотоцикла медленно удалялся в ночи, пока не исчез. Грузовик тронулся, прошло некоторое время, прежде чем я услышал голоса других попутчиков, прятавшихся среди поддонов с грузом. Вместе со мной ехало еще шесть или семь мужчин. Никто не знал, что уготовила им жизнь.

Я только что был в гостях у одного сирийского друга по имени Салех бин Ахамд, он писатель, примерно моего возраста. Живет один. Целый день он сидит дома и пишет рассказы на арабском языке. Мы познакомились, когда он однажды зашел в мой магазин. После короткого разговора на ломаном нидерландском он ушел.

Постепенно он стал задерживаться у меня все дольше, при этом продолжал говорить, даже если заходил клиент.

Потом он начал ходить по городу со складным стульчиком. Иногда он ставил его перед моим магазином и часами молча сидел и курил.

Мне это не нравилось, но прогнать его я не мог. Даже в том случае, если бы из-за него потерял всех клиентов.

Писатель Салех бин Ахамд оказался вне своего родного языка. Иногда он отсутствовал месяцами, чтобы однажды вновь передо мной появиться. Так недавно он опять неожиданно очутился у меня на пороге. Было раннее утро. У него на спине веревочкой был привязан оранжевый надувной молоток с текстом ВПЕРЕД, ГОЛЛАНДИЯ, ВПЕРЕД!

Я сдул молоток, свернул его и отвел растерянного Салеха домой.

На следующий день я услышал крики, доносившиеся с противоположного берега канала. Там стояла «скорая помощь». Из-за собравшейся толпы мне не было видно, что произошло. Но я разглядел в руках у полицейского оранжевый надувной молоток. Я побежал туда, но не успел я перебежать, как «скорая помощь» уже уехала.

В писателе Салехе бин Ахамде я вижу себя. Он — моя боль. Он написал горы рукописей на арабском. Когда я пишу у себя на чердаке, я часто думаю о нем.

Сегодня его выписали из психиатрической лечебницы. Я пошел навестить его.

— Мне уже лучше, — сказал Салех. Мне очень хотелось в это верить.

Салех бин Ахамд будит во мне воспоминания о том, как я жил в Стамбуле.

Голландцы часто ездят в Турцию в отпуск. Рассказывают, что там рай и восхищаются таинственными стамбульскими мечетями.

Десятки раз я рассеянно бродил по тем переулкам, мимо исторических мест и молельных домов.

Недавно я прочел книгу одного турецкого писателя о Стамбуле. Это было невероятно. Только прочитав эту книгу, я по-настоящему смог увидеть этот город.

Этот турецкий автор пришел к следующему выводу: «Чтобы получить удовольствие от пребывания в Стамбуле и насладиться виноградниками, деревьями и руинами, нужно прежде всего быть им чужим».

Долгое время я был чужестранцем в Стамбуле и не видел ни его виноградников, ни деревьев.

И потому я боюсь, что Салех бин Ахамд все еще не видит амстердамских каналов, лодок, церквей и площади Дам.

Я оставил Стамбул позади, забравшись в восемнадцатиколесный грузовик.

Сидя в прицепе, я не имел ни малейшего представления о том, каким маршрутом мы едем. Сейчас я сам часто езжу по Германии и почти уверен, что грузовик по пути в Нидерланды проезжал Дюссельдорф. Должно быть, водителей было двое, потому что за все время дороги у нас было всего три коротких остановки.

Мы сидели за грузовыми поддонами на полу, места прилечь не было. Мы не могли друг друга видеть и должны были вести себя спокойно, так как кислорода было недостаточно. В щель под дверью прицепа проникало мало воздуха, из-за чего мы все время пребывали в полусонном состоянии. Время от времени я слышал, как кто-то говорил, невнятно и вяло.

— Гдеее мыыы, дуууумаееешь?

— Неее знаааа….

Я пытался не заснуть, опасаясь, что задохнусь во сне. Через час сидения на корточках у меня ужасно затекли ноги. Мне во что бы то ни стало нужно было их вытянуть, но для этого не хватало места. Я больше не мог это выносить, мои колени буквально разрывало от боли. Я уперся руками в пол, чтобы снять напряжение. В этом положении я тоже долго не высидел. Я поменял позу и положил голову на пол. Стало получше, но так оказалось сложнее дышать. Преодолевая усталость я пополз между груженых поддонов к двери. У щели я несколько раз глубоко вдохнул. Свежий воздух прогнал боль в ногах и шее.