Альберто Васкес-Фигероа - Айза

— И поэтому вы собираетесь его убить? — посетовала Айза. — Только из-за того, что вам не нравится, что он кружит вокруг дома?

— Конечно! — подтвердил льянеро. — Знаешь, что это может значить? Что чертов зверюга когда-то слопал христианина, ему понравилось, а сейчас говядина ему приелась и захотелось человечины. — Он прищелкнул языком. — А в этом доме нет такого человека, который родился для того, чтобы ублажить тигра-гурмана.

Аурелия не удержалась от улыбки, услышав из кухни цветистое выражение, и громко сказала:

— А может, так как в комнате Айзы нет ковра, он хочет предложить ей свою шкуру?

— Не без этого, — ответил старик с лукавым видом, словно напроказивший мальчишка, которого вывели на чистую воду. — Однако одно другому не мешает.

— Не надо мне никакой шкуры тигра в комнате! — поспешно заявила девушка, угрожающе подняв палец. — Ни тигра, ни какого-то другого животного. Так что можете поставить на место свои «корото» и ружье. Лучше расскажите нам одну из своих историй. Они мне так нравятся, как истории маэстро Хулиана.

— Этот врал больше, — шутливо сказал Асдрубаль. — Или, по крайней мере, нам было легче уличить его во лжи, потому что это были морские истории. Но здесь… Мы же почти ничего не знаем о льяно!

— И будешь знать еще меньше, если не разуешь уши, малец! — сказал Акилес Анайя. — Вам еще многому предстоит научиться. — Затем он повернулся к Айзе, и его тон стал серьезным. — Не хочешь — не надо, не будет тебе шкуры, — сказал он. — Но мне все равно придется убить зверя. Я бы глаз не сомкнул, думая о том, что он в любой момент может запрыгнуть в окно. Зверь его размеров одним ударом выпотрошит любого.

— Можно мне пойти с вами?

Старик повернулся к Асдрубалю — это он задал вопрос:

— Предупреждаю: надо будет часами сидеть, не двигаясь и не разговаривая, позволив комарам кусать тебя, и даже помочиться не сможешь. Тигр чует запах мочи за два километра.

— Можно я тоже пойду?

Это Себастьян изъявил желание к ним присоединиться, и льянеро пожал плечами в знак согласия:

— Шесть глаз видят лучше, чем пара, к тому же мои начали сдавать. — Он повернулся в сторону кухни. — Вы не против, если я возьму с собой парней? — спросил он, обращаясь к Аурелии. — Я за ними присмотрю.

Та выглянула из небольшого окошка, отделявшего столовую от кухни, и улыбнулась:

— Они в четырнадцать лет уже охотились за акулами, которым этого кота, что бродит снаружи, едва хватило бы на один зуб. Не волнуйтесь: они сами с усами, но будьте осторожны, потому что, если тигр подойдет слишком близко, Асдрубаль расшибет ему голову ударом кулака. Я видела, как он проделал это с верблюдом.

Старик с изумлением повернулся к юноше.

— Это правда? — поинтересовался он.

— Да нет же! — попытался оправдаться тот. — Не разбивал я ему головы. Только свалил с ног. Я сделал это на спор, однажды, когда был пьян, но Айза так рассердилась, что я обещал ей больше этого не делать… — Он улыбнулся. — Даже с тигром.

— Он слишком грубый, — с досадой сказала девушка.

— Он не грубый. Он сильный, — вступился за брата Себастьян. — Но папа был еще сильнее. Асдрубалю никогда не удавалось его побороть. — Он повернулся к Акилесу Анайе: — Мой отец был двухметрового роста и весил больше ста килограммов. Он в одиночку мог вытащить барку на берег.

— Хотелось бы мне с ним познакомиться, — заметил льянеро.

Воцарилось молчание, словно стоило им только заговорить об Абелае Пердомо, как настроение его родных разом омрачилось и они погрузились в печальные воспоминания, от которых их отвлек лишь Акилес Анайя.

— Нам пора, — сказал он, решительно поднявшись. — Тот, кто хочет пойти, пусть возьмет с собой одеяло и фляжку. Ждать придется долго.

Ожидание и в самом деле оказалось долгим. Они больше получаса шли пешком в сторону чапарраля, который начинался за последним поворотом реки, а потом углубились в него, пока не взобрались на крохотный пригорок высотой не больше четырех метров, с которого лучше всего просматривались окрестности.

Легкий ветерок веял с той стороны, откуда они пришли, и старик на несколько секунд замер в свете луны, которая была уже больше половинки и освещала спящую саванну причудливым светом.

— Прекрасно! — воскликнул он. — Место отличное: ветер дует нам в лицо, тигр нас не учует и навряд ли застигнет нас врасплох. — Он положил винтовку на землю. — На всякий случай лучше смотреть в оба: если он к нам сунется, тут-то мы ему и покажем.

Затем он опустился на колени, поместил тыкву на расстояние немногим меньше пяди от земли и, припав ртом к верхушке, словно это был мегафон, издал громкое рычание.

Отразившись от земли, звук усилился и разнесся по равнине: и впрямь очень похоже на рычание ягуара.

Старик повторил это несколько раз под удивленными взглядами своих спутников, а затем сел и стал ждать, внимательно прислушиваясь.

Ничего.

Почти полчаса они сидели не двигаясь, словно превратившись в камни на равнине, и только тогда льянеро решился протянуть руку, вновь взять «корото» и повторить зов.

И опять ничего. Только писк комаров, которые атаковали их с необычной яростью, вынуждая закутаться в одеяло, оставив незакрытыми лишь глаза, нос и уши, и свист «птиц-бомбардировщиков», которые настойчиво гудели, словно падающая граната.

Асдрубаль первым свернулся калачиком, словно богатырь в утробе — коконе из одеяла, — и задремал, а Себастьян, хотя и продолжал сидеть, время от времени клевал носом. Оба мгновенно стряхивали сон каждый раз, когда управляющий повторял свое рычание, все чаще и чаще.

— А вдруг он глухой? — предположил Асдрубаль после очередного «зова». — Наверняка нас услышали даже в Каракасе.

— Глухих тигров не бывает, — сказал старик.

— Откуда вы знаете?

— Потому что я убил больше тридцати и ни разу не видел ни одного со слуховой трубкой. «Свинцовая лапа» стал очень подозрительным, с тех пор как проведал, что парижские дамы обожают обзаводиться шубками из тигриной шкуры. Спи, только не храпи.

Прошло четыре томительных часа. Казалось, все окрестные комары порешили слететься на зов в качестве представителей зверя, который предпочел не появляться. Наконец со стороны дома донесся далекий рев.

— А вот и он! — возбужденно проговорил старик. — Эй! Просыпайтесь. Зверь уже ответил.

Оба брата вскинули головы, всматриваясь и вслушиваясь, и Акилес Анайя в очередной раз повторил свой рык, который был возвращен ему, словно эхо.

— Самец! — воскликнул льянеро. — Взрослый самец.

— Откуда вы можете знать?

Он озадаченно посмотрел на них.

— Знаю, и точка, — ответил он наконец. — Если не научишься распознавать, кто отвечает на зов: самец или самка, — никогда не сможешь поймать тигра. — Он тихо рассмеялся: — Здесь, как и всюду, правит секс.