Костас Варналис - Дневник Пенелопы

Я знаю, что у них на уме, и сумею предотвратить зло, пусть нет у меня ни опыта, ни хитрости Одиссея.

Я пригласила на совещание верховного жреца, прорицателя Галитерса, моего секретаря Итифрона (тоже священнослужителя), Долия и Мирто. И старика Лаэрта для приличия. Ты его спрашиваешь одно, а он тебе отвечает совсем другое. Что с него взять, он одной ногой в могиле. Какие могут быть советы с того света?

День сегодня солнечный, совсем летний. Еще вчера я разослала по всему острову своих горластых глашатаев с длинными палками, на которых вместо ручки две резные змеи, созвать сегодня утром на дворцовую площадь длинноволосых ахейцев — народ и архонтов — на собрание.

Как только дочь Ночи, златокудрая Эос, откинула пурпурными перстами атласные занавеси небес, по проселкам и большакам стали стекаться массы людей. Большинству пришлось стоять, но многие успели рассесться на каменных скамьях или просто на камнях.

По моему приказу площадь с четырех сторон была окружена ликторами, а в толпу заслано множество агентов.

Люди разговаривали между собой, пытаясь уяснить, почему Пенелопа вдруг о них вспомнила. Ведь сколько лет Одиссей не созывал народные собрания, он, мол, давным-давно и думать о них забыл! А народ помнил, что имеет право выражать свое мнение о насущных делах, и понимал, что Одиссей не имел права начинать войну без его согласия! Одни толковали о своих делах, другие — о болезнях, третьи — о бедности. Кое-кто не скрывал, что пришел на собрание позабавиться (пускай отечество гибнет, лишь бы им жилось хорошо!). Некоторым было интересно посмотреть, как маленькая женщина справится с такой большой толпой и как она будет корчить из себя великого мужа!

Только знать молчала. Архонты пришли сюда, сговорившись свести счеты с царской властью.

Мои агенты подслушивали, а потом бежали во дворец и обо всем докладывали мне. Но я и без них все знала. У меня был план: восстановить сегодня друг против друга архонтов и народ. В дальнейшем план мог измениться сам собой. Если бы опасность со стороны народа возросла, архонты перешли бы на мою сторону. Против народа.

Но вот заиграли рога и трубы, и, скрипя на массивных петлях, открылись медные ворота. Я вышла в сопровождении ликторов, воинов и советников, и гомон многоголосого людского моря сразу утих. Сидящие вскакивали с мест, а стоящие поднимались на цыпочки, чтобы получше рассмотреть меня.

Меня одели, нарядили и накрасили — как вы думаете, кто? — три жрицы, которые одевают, наряжают и красят деревянную статую Афродиты. Но я была красивее — и к тому же не истукан!

Короткий хитон цвета морской волны. Пояс, копье, меч и шлем — все из золота и серебра. Под шлемом — «покрывало Левкофеи». Я сияла, как ночное море, когда, струясь пламенеющим потоком, в нем отражается полная луна.

Все смотрели на меня, разинув рты и выпучив глаза, как окаменелые, словно на моей груди висела горгона Афины — голова Медузы со змеями вместо волос.

Стукнув копьем о плиты, я занесла правую ногу, чтобы переступить порог, и народ расступился передо мною, как по мановению волшебной палочки.

Подойдя к трону из слоновой кости, я остановилась, и вперед выступили две рабыни. Одна держала за руку Телемаха, другая — Аргуса на цепи. Лаэрта я посадила по правую руку на более низкий трон, а Телемаха — по левую, на золотой щит. Аргус улегся у моих ног.

Я взглянула на накрашенные хной ногти своих ног, чтобы и другие тоже на них посмотрели… Как только я села, подкупленные молодчики заорали во всю глотку:

— Нашей великой царице — многая лета!

Народ подхватил эти слова, и они прозвучали трижды, будто молния ударила сразу в три горных вершины.

Архонты молчали и только в замешательстве подталкивали друг друга локтями. Не ожидали такого великолепия и такой смелости от маленькой женщины.

Вытянув вперед свои красивые, обнаженные до плеч руки, я сделала знак, чтобы все смолкло. Но тишина и без того наступила бы: всем не терпелось услышать мой голос и мою мудрость.

— Архонты благородные, с голубой кровью и божественными предками, одетые в золото снаружи и с великой душой внутри; столпы пурпурные, подпирающие трон — вашу опору! И ты, темный народ, закаленный на солнце и в снежных бурях, с мозолистыми руками и широкой грудью: пахари и огородники, каменщики и плотники, моряки и пастухи, сапожники и кузнецы! Народ труда и послушания, без царя и без господ ты не мог бы существовать, а царь и господа не смогли бы без тебя украсить твою жизнь своими дворцами, амурами, колесницами и прочей роскошью; они не могли бы издавать законы, утверждающие порядок и человечность; вести войны, приносящие славу нашему отечеству; и служить Духу: философии и поэзии!

Архонты и народ! Я созвала вас, чтобы ближе узнать вас, а вам — меня. Я — свою паству, вы — своего пастыря!

Уезжая, Одиссей передал мне, — и я ударила себя в золотую грудь, — жезл власти. Здесь присутствуют священнослужители, жрецы, писари, которые могут подтвердить это. Я должна управлять, архонты — помогать мне, а народ — повиноваться.

Жезл власти — это и жезл Фемиды. И суд царя — это суд Зевса. Он не терпит возражений. О добром человеке я буду заботиться со всей присущей мне добротой, злого же буду наказывать со всей присущей мне жестокостью.

Я знаю, что урожай погиб и беднота страдает. Случались и беззакония: взламывали лавки, грабили сады. Но больше такое не повторится!

Народ недоволен архонтами, у которых полные амбары, а архонты против царской власти: против войны Одиссея, против слабого правления женщины. Это должно прекратиться. Давайте вместе — царица, архонты и мой народ — подумаем о том, как спасти отечество.

Я дарю народу царские земли на севере острова. За эту зиму он поднимет целину, распашет поля и засеет их. А в июне соберет и обмолотит урожай.

Вы же, архонты, должны отдать народу половину своей пшеницы. Конечно, не даром. Отдадите ее в долг, а он вернет вам этот долг в будущем году деньгами или поденной работой. А кто не сможет его вернуть или не захочет, тот станет вашим рабом согласно божьим и людским законам. Но все они смогут и захотят. Ибо на будущий год вернется Одиссей и привезет с собой столько трофеев, что не одно и не два поколения, а целых двенадцать смогут прожить счастливо.

Он превратит нашу маленькую Итаку в Великую Итаку!..

Вы, архонты, пугаете мой народ тем, что на наши острова высадятся мораиты и корфяне…

Однако настоящие храбрецы не ждут, пока зло придет; они его предупреждают. Мы не должны сидеть сложа руки и ждать до осени, пока вернется Одиссей. Есть на Итаке три крепких корабля — у Эвримаха, у Антиноя (его нет здесь) и у Леокрита. Владельцы этих кораблей должны оснастить их оружием, назначить капитанов. Эти корабли неожиданно нападут на Элиду и захватят там продовольствие, скот и людей. Таков закон Природы: умные и сильные живут за счет дураков и слабых. Когда они возвратятся с божьей помощью невредимые и овеянные славой (мы будем за них молиться), то самое лучшее оставят себе, а остальное по дешевке продадут народу.