Николай Плахотный - Вид с больничной койки

Складывается парадоксальная ситуация: будто наши люди не хотят жить: добровольно самоуничтожаются. Впрочем, без русских Россия обратится в ничто. Конечно, свято место пусто не бывает: к нам со всех концов света разный люд устремляется. Через посты пограничного контроля за последние годы из стран СНГ только прибыло 14,5 миллиона человек; выехало за тот же период 11,5. Значит, сальдо три миллиона. Россия тает!

Короче, налицо скрытый миграционный поток, однако он не улавливается электроникой Госкомстата. В итоге, пожалуй, правы наши счетоводы: в России действительно проживает 140 миллионов граждан без указания национальной принадлежности. В новых паспортах соответствующей графы тоже нет.

В связи с этой цифирью возник вполне логичный вопрос: почему по разделу демографии наворочены совершенно невероятные турусы? Тут эрудит вдруг впал в молчанку. При этом пытаясь совладать с никчемной пушинкой на рукаве спортивной куртки. Только после того, как в ход подключился ноготь, «операция «Ы» наконец увенчалась успехом. И мой визави обрел дар речи.

— Судя по всему, вы неисправимый тугодум. Ну так знайте же… Вымирание русского народа по ходу перестроечного процесса по своим масштабам многократно превосходит пресловутые сталинские репрессии. Таков реальный статистический факт…

На этом месте пленка в диктофоне иссякла, аппарат сам собой отключился. К тому ж мы потеряли контроль над временем: в результате ужин прозевали. Зато был повод для дружеского чаепития, к тому же с возлиянием.

Для такого случая в моем рюкзаке оказалась бутылка приднестровского коллекционного вермута. Божественный напиток смаковали чуть ли не до полуночи. Разумеется, не молча. О чем говорили? О том история умалчивает.

А на другой день сразу ж после завтрака за Аркадием Семеновичем приехал сын на разболтанном «Москвиче». И увез родителя домой. В последний момент мы обменялись адресами. Причем инициатива исходила «с другой стороны». И по сей день поддерживаем связь: перезваниваемся. Надо бы встретиться…

Словцо-то исконно русское, ныне почти что выпавшее из повседневного употребления. По Далю, осколыш — значит осколок, обломок. То бишь часть крупной вещи, по какой-то причине или ошибочно не вписавшейся в сложившийся круг, в некую композицию. Потому отложенную «до востребования».

Вот так паче чаяния появилась эта подборка. В результате в книге и возник самостоятельный раздел.

Издавна то была великая семейная тайна… В основании родового нашего столпа (по материнской линии) стоит истый титан по имени Козьма. Он бурлачил, тянул лямку на Волге, был в тяге «шишкой». К тридцати годам скопил шапку серебра и заимел собственную баржу о двадцати веслах. Старший сын Савелий утроил отцов капитал: сумел прибрать к рукам еще и причал, потом и пароходец с колесом на правом борту. Однако дело не заладилось. Не выдержал Савелий конкуренции: разорился и спился.

Последующие поколения Зориных ударились в религию, были церковнослужителями. Мой двоюродный дедушка Виссарион достиг сана митрополита Московского, находился в ближнем окружении патриарха Тихона.

Меня же черти занесли на фондовый рынок.

В редакции газеты «Труд», где я тоже тянул лямку… спецкора, возникла заманчивая идейка: вложить собственные ваучеры в солидное предприятие. Выбор пал на престижный в ту пору АВТОВАЗ. С пачкой хрустящих банкнот поехал я в Тольятти, где был принят генеральным директором В. В. Каданниковым. Взвесив на ладони темно-голубые фантики, Владимир Васильевич чувствительно произнес: «Это нам весьма сгодится. Будьте уверены, ваши ваучеры тысячекратно прирастут весомым капиталом. Да и вам, как их хозяевам, толика перепадет».

Красиво товарищ сказал. Через год пришло из Тольятти письмо с уведомлением. В конверте оказалось свидетельство. Из оного явствовало: имярек является владельцем семи акций ОАО. Номинальная стоимость каждой 1000 рублей. Прозрачно намекалось: ежегодно будет мне начисляться энная сумма заводской прибыли. Из чего следовало, что я полноправный совладелец автогиганта.

Со временем созрел у меня план: заняться издательским бизнесом. Разумеется, денежки потребовались. В один присест накатал уже новому гендиректору АВТОВАЗа Есиповскому И. Э. душевное письмо с просьбой: выделить хотя бы малую толику из невыплаченных за тринадцать лет дивидендов.

Не удосужились даже ответить. Тут-то я понял, что коварно обманут. Своим партнерам по бизнесу я не товарищ. Они — олигархи мирового уровня, я — жалкий пенсионер, выброшенный «реформами» на обочину. Где уж нам угнаться за буржуями!

Собравшись с духом, решил обратить внимание властных персон на содомское… Отправил докладную записку в правительство на имя вице-премьера Матвиенко В. И. Мадам в ту пору курировала вопросы социального пакета в масштабе страны.

Ответ пришел из Минфина. Какой-то фигляр не фамилии Уткин (из департамента макроэкономической политики) профессионально пудрил мозги челобитчику… Дескать, не стоит теперь пороть горячку. Вложения в экономику страны — святое, общегражданское дело. Так что, в конце концов, если не я, то мои наследники получат заслуженные дивиденды.

После прочтения демагогической фитюльки из Минфина захотелось влиться в ближайший отряд МБП. И это неспроста… Дело в том, что другой мой прадед (по отцовской линии) нрава был строптивого: участвовал в выступлениях черкасских казаков против засилья самодуров-чиновников. Братва оказала достойное сопротивление регулярным частям. Однако сила солому ломит. Повстанцев окружили царские войска — по приговору суда они должны были сложить свои буйные головы. В последний момент императрица Елизавета бунтовщиков помиловала. Вместо казни принудили их совершить позорный ритуал. Пройти по городскому плацу с опущенными головами, держа на вытянутых руках перед собой плаху с вонзенной в нее секирой. Факт сей впоследствии трансформировался в прозвище, потом закрепился в родовой фамилии. Она по цепочке передалась и мне.

…Разыскал я подвал, где гнездился штаб «лимоновцев». Молча положил на стол дежурного прошение о горячем желании влиться в их ряды. Ясноглазый паренек в джинсовой куртке, усыпанной миллионом стальных заклепок, молвил без пафоса:

— Спасибо, отец, за солидарность… К сожалению, староваты вы для нас. Присылайте-ка лучше внуков.

На всякий случай, однако, записал мой адрес.

По пути домой мысля меня озарила: «А не подать ли на автозаводцев в суд?».

Так, с открытым забралом и с авторучкой наперевес вышел я на тропу войны.

Судебный иск против АВТОВАЗа закончил ультимативно: «Пора уже, давно пора заемщикам платить по просроченным счетам». К заявлению приобщил оригиналы документов, подтверждающих право акционера к данному объекту приватизации, что и было зафиксировано в протоколе всероссийского чекового аукциона (от 15.03.94 г.). К пакету были приложены акции, точнее, ксерокс персонального — исторического! — ваучера, а также вся переписка с администрацией предприятия. Бумаги подтверждали: имярек — не жох и не мошенник — натуральное физическое лицо с юридическими правами.