Том Вулф - Я – Шарлотта Симмонс

Учитывая величие и славу Дьюпонтского университета а также то, что не в последнюю очередь он славился именно своей роскошью, можно было удивиться скромности, чтобы не сказать – бедности обстановки в комнате, которая вообще выглядела запущенной. Ремонта тут, как и в коридоре, явно не было уже много лет. Два высоких, расположенных рядом двустворчатых окна с желтоватыми жалюзи, но без занавесок выходили в университетский двор. Отсюда с высоты, этот двор казался еще больше, чем снизу, а через высокие окна комнату заливал свет. Но это, пожалуй, было единственным ее достоинством. Яркий свет не только не скрывал, но наоборот, подчеркивал убожество и ветхость находившейся тут мебели, которой, впрочем, и было немного: пара узких односпальных кроватей с дешевыми металлическими сетками и далеко не новыми матрасами, два деревянных комода, явно знававших лучшие времена, два маленьких деревянных стола, которые лишь с большой натяжкой можно было назвать письменными, а также пара деревянных стульев с прямыми спинками. Некогда окрашенные охрой и имевшие приятный золотистый цвет стены буквально взывали к людям с просьбой пройтись по ним валиком или кистью, плинтуса и потолочные бордюры некогда наверняка были вполне презентабельными и даже могли считаться элементами декора, но теперь представляли собой жалкое зрелище. Что же касается деревянного пола, то о его истинном цвете можно было только догадываться: он равномерно посерел… и на нем там и сям виднелись шарики пыли.

Отец расстегнул молнию на дорожной сумке, тем самым дав женщинам понять, что пора приступать к делу – доставать постельное белье и застилать кровать, но Шарлотта осторожно возразила, что не стоит ей одной, без соседки решать, кто какую половину комнаты будет занимать, и мама согласилась. Потом мама подошла к окну и сказала, что отсюда видны верхние этажи библиотеки и две дымовые трубы. Папа высказал предположение, что, судя по этим трубам, в Дьюпонте есть собственная котельная, что и неудивительно, если учесть размеры университетского городка. И они стали ждать.

Из холла и коридора доносились грохот тележек и треск вскрываемых и сминаемых картонных коробок. Было слышно, как вздыхают, пыхтят, а временами и негромко чертыхаются ребята в лиловых футболках, ставшие на время грузчиками. В какой-то момент по всему этажу прокатился радостный визг двух девушек, выразивших таким образом взаимный восторг от встречи старых знакомых. Шарлотте стало не по себе. Ей как-то не приходило в голову, что здесь, в общежитии для новичков, могут оказаться знакомые и друзья. Затем где-то в районе лифта послышался голос парня:

– Здорово, чувак! Ну чо, типа, приехали?

На это последовал ответ:

– Да, блин, конкретно, чего-то не в кайф мне пока здесь.

Наставительно-манерный голос взрослой женщины проговорил:

– Аарон, будь любезен… избавь нас от своей любимой «цветной» лексики.

Ребята попытались отшутиться, но даже не видя их, Шарлотта поняла, что такая демонстративная грубость в разговоре была нужна им обоим, чтобы скрыть свои страхи и нервозность и доказать соседям, особенно мужского пола, что они уже взрослые крутые мужики, а психовать по поводу какого-то там поступления в университет им и в голову не придет.

Вдруг где-то совсем рядом заговорила, будто сама с собой, какая-то девушка:

– Да, в Эджертоне. Ну вот, только что приехали. Ну-у-у-у-у, слушай, просто помойка какая-то, все мусором завалено, а уж пылища… Интересно, здесь везде так? Если честно, пока что мне кажется, это больше на какие-то трущобы похоже… – Незнакомка явно приближалась к двери их комнаты. – М-м-м, что? Да, успела… Ничего, симпатичный… Вроде бы Кен – или Ким? Я не расслышала. А парня разве могут звать Ким?… Скажешь тоже! Не могу же я так запросто подойти и спросить: «Так как тебя все-таки зовут?»… М-м-м, да нет, вряд ли, хотя еще посмотрим… – Теперь голос раздавался прямо за дверью. – В качестве свежатинки? Да, пожалуй…

На пороге комнаты появилась высокая девушка с прижатым к уху мобильником и холщовой сумкой через плечо… Она была такого роста, что Шарлотта мысленно сразу же определила ее в фотомодели! Высокая, густые и длинные прямые каштановые волосы с мелированными светлыми прядями… Большие голубые глаза, эффектный загар на лице… но до чего же лицо-то у нее худое, вдруг дошло до Шарлотты, когда она присмотрелась получше, до того худое, что нос и подбородок незнакомки выглядели слишком крупными, придавая лицу несколько лошадиный облик. Длинная, до ужаса тонкая шея девушки торчала из ворота бледно-голубой, словно выцветшей футболки… Эта демонстративная потертость ткани не могла обмануть даже неискушенную в тонкостях моды Шарлотту – футболка из тонкого хлопка явно не из дешевых; она была надета навыпуск поверх шорт цвета хаки… от которых до земли тянулись загорелые, длинные-предлинные, о-о-о-очень тонкие ноги… до того тонкие, что колени казались для них слишком крупными… впрочем, как и локти чересчур костистыми для невероятно худющих рук. Не отрываясь от мобильного телефона, девушка каким-то пустым взглядом смотрела прямо перед собой, как будто не видя комнаты… Неожиданно она как-то хищно, даже чуть злорадно усмехнулась и сказала в телефон:

– Ну-у-у-у-у, все в кайф, Аманда! Не успела приехать, а уже подцепила свежачка.

Только сейчас она посмотрела сверху вниз, обнаружила Шарлотту, ее маму и отца, и – не отрывая мобильника от уха – широко раскрыла глаза, улыбнулась во весь рот и в знак приветствия махнула свободной рукой. Потом снова уставилась куда-то в пустоту, будто переключившись на другой канал, и произнесла в трубку:

– Аманда, Аманда… Аманда… извини, мне пора. Как раз нашла свою комнату. Ага, конечно. Ну, перезвони попозже. Пока.

Наконец она нажала кнопку на мобильнике, сунула его в сумку и снова широко, во все тридцать два зуба улыбнулась маме, папе и Шарлотте.

– Привет! Извините! Ненавижу эти телефоны. Я Беверли. А ты Шарлотта?

Шарлотта поздоровалась и даже изобразила на лице улыбку, хотя на самом деле ей стало страшно. Эта девушка вела себя так уверенно, словно переселяться в общежитие было для нее привычным занятием. Она как-то сразу заполнила собой комнату, сделав ее своей. Кроме того, у нее здесь, в Дьюпонте, уже появились, по всей видимости, друзья. Девушки пожали друг другу руки, и Шарлотта робко сказала:

– Познакомься, это мои родители.

Беверли лучезарно улыбнулась папе, посмотрела ему прямо в глаза и протянула руку со словами:

– Привет, мистер Симмонс.

Папа открыл было рот, но так и не нашелся, что ответить на это приветствие. Он только молча кивнул с неожиданно церемонным видом и пожал руку соседки… так неловко, что к чувствам Шарлотты помимо страха прибавился и стыд за отца О Боже, еще и русалка! Шарлотте показалось, что взгляд Беверли скользнул по предплечью папы… Ее ладонь практически исчезла в папиной медвежьей лапе. Интересно, что она ощущает при прикосновении этой мозолистой ладони к своей тонкой коже?