Николай Кононов - Нежный театр

Я ведь попал в этот госпиталь, этот морг, так как оказалось, что только я один единственный носил отцовскую фамилию. Вся казенная часть его похорон пала на меня.

Когда я понял какой тяжкой болезнью он страдал, свистел своей фистулкой, занавешенной марлевой шторкой, то мне стала понятна и его бессловная речь, которую он, почти всегда при мне молчащий, обращал ко мне, утратив внятность, находясь в вечном ступоре. Но для меня до сих пор более выразительно его тело, нежели слова, так редко порождаемые им. И вот я узнаю его в своей памяти, наделенного не речью, а страданиями и наслажденьем, и более всего – отрицанием и того и другого.

Даже сквозь сомкнутые веки он любовно смотрит на меня и молчит.

Перед самыми похоронами я купил в ближайшей к госпиталю церкви самый маленький беленький крестик. И положил в нагрудный карман отцовского кителя, когда остался один у его гроба. Сквозь плотную ткань я не почувствовал холода его тела. Что-то недвижимо-твердое. Вот и все. За границей температур.

Так вот, после кремации я нашел крестик в своем кармане.

Завернутым в бумажку.

Но ведь на самом-то деле я его положил ему…

И это единственное во всей этой истории, над чем я никогда не задумываюсь.