Нацуо Кирино - Нежные щечки

— Невероятно! Мне бы было ужасно неприятно.

Всю дорогу назад Митихиро был мрачен. Его, по-видимому, не удовлетворила эта логика — «все равно снег пойдет». Касуми в душе посмеивалась: «Да уж, если бы такое случилось у Митихиро, он бы все продезинфицировал и землю с того места выкинул». Когда наступит зима, почва промерзнет и полгода все будет запорошено снегом. А весной обо всем забудется.

Проснувшегося позже десяти Исияму рассказ об утреннем приключении детей, похоже, позабавил. С сигаретой в зубах он гладил Рюхэя по голове и смеялся, когда тот горделиво докладывал ему подробности прогулки. Лицо Исиямы покрылось щетиной, голос был хриплым. Заношенная футболка подчеркивала крупные лопатки и ложбинку позвоночника. Касуми с трудом сдержала побуждение броситься к Исияме. Ей хотелось вдохнуть запах его кожи, пробежаться пальцами по контурам позвонков.

Ей казалось, что это гладкое мужское тело вырублено из мрамора. Всегда подтянутый, Исияма, с его аккуратным круглым почерком, с его неприятием грубости и небрежности в работе, сегодня выглядел неотесанным и шероховатым. В этом было свое очарование, и Касуми попала в его плен. Ей хотелось узнать и принять его всего во всем его разнообразии. Касуми чувствовала, что душевный подъем, который она испытывала с утра, постепенно улетучился, будто смытый отливом. Она хотела Исияму прямо сейчас и страдала от невозможности удовлетворить свое страстное желание. Это было ее чистилищем. Пытаясь совладать с собой, она сделала глубокой вздох и опустила взгляд. Краем глаза Касуми поймала на себе ледяной взгляд Норико, лицо ее окаменело.

— Так, завтра постучишься и разбудишь Идзуми-сан, — послышался голос Исиямы; лицо Рюхэя озарила торжествующая улыбка.

Окрашенные в коричневатый цвет волосы Норико сегодня выглядели совершенно иначе, сухими и безжизненными. Она приглаживала их обеими руками, будто пытаясь унять раздражение.

— Не кажется ли тебе, что человеку это может быть неприятно?

— Да пошутил я. Не воспринимай все так серьезно! — огрызнулся Исияма.

Норико нахмурилась. Они оба были на взводе, еще когда вышли из своей комнаты на втором этаже. Даже их шаги по лестнице звучали как-то по-особенному громко. «Может, Норико знает, что произошло вчера вечером?» Касуми не на шутку встревожилась.

- Пойдем-ка в сад, — сказала Норико детям, беря Рюхэя и Рису за руки.

Детвора радостно бросилась на улицу, только Юка осталась стоять как вкопанная, с подозрением глядя на раздраженных супругов, — что-то было не так, как обычно. Митихиро, который терпеть не мог ссор, сразу оценил ситуацию и, сказав, что пойдет еще поспит, спешно ретировался на второй этаж.

Дети все воспринимают серьезно, так что не стоит подбрасывать им такие странные идеи.

Глядя в сад, Касуми прислушивалась к их разговору, делала вид, что занята своим кофе. Ей, конечно, стоило последовать примеру Митихиро и уйти, но не хотелось выпускать Исияму из поля своего зрения.

— Да ничего такого дети не почувствовали. Не выдумывай!

Я и не выдумываю. Это ты, чуть что не так, сердишься.

— Не начинай перед гостями.

Понимая, что Исияма имеет в виду ее, Касуми не удержалась и оглянулась на Норико. Взгляд у той был колючим. Касуми смиренно посмотрела в ответ. Она больше не чувствовала себя виноватой, теперь Касуми точно знала, что любит Исияму всем сердцем. Сейчас ей было все равно — рухни все хоть сию минуту.

— Это ты перед Касуми-сан стараешься? — тихо спросила Норико.

— Что ты имеешь в виду?

— Ничего я не имею в виду! — с негодованием воскликнула Норико, но перед Касуми извинилась: — Извините, Касуми-сан, что устраиваем семейные сцены У всех на виду.

— Да ну что вы.

Юка растерянно наблюдала за перебранкой взрослых. Касуми взяла ее за руку и насильно вывела на веранду. Девочка все время хмурилась. Возможно, ей взбрело в голову, что Исияма и Норико ругаются, потому что она сама или ее семья сделали что-то плохое.

— Юка! Когда вы решите опять пойти погулять без взрослых, обязательно скажи об этом маме.

При упоминании об утренней прогулке Юка покорно кивнула. Настроение у нее улучшилось, и она наконец-то присоединилась к детским играм. Касуми вернулась в гостиную. Исияма исчез, а Норико на кухне, стоя к ней спиной, собиралась варить на обед лапшу. Касуми стала подниматься по лестнице, решив вернуться в спальню, полежать под боком у мужа и почитать книгу. Без машины до города было не добраться, мест для прогулок поблизости тоже нет. Перед глазами только одна дорога, ведущая вниз. У нее было чувство, что она заперта в этом непроходимом первобытном лесу.

— Касуми-сан! — позвала Норико, обернувшись.

Касуми остановилась посредине лестницы.

— Да?

— Довольно, остановитесь!

Касуми остолбенела. Взгляды их встретились. Касуми бы еще перенесла, если бы в глазах Норико прочитала гнев и ненависть. Но в них она увидела только презрение.

— О чем это вы? — с трудом выдавила из себя Касуми.

— Я знаю. Не говорите больше ничего, — резко оборвала ее Норико и отвернулась.

Норико бросила в кастрюлю с кипящей водой пучок лапши. Такая лапша сварится моментально. Касуми представила себе, как Норико резко откидывает лапшу, чтобы слить кипяток, и стала подниматься по лестнице. С каждой ступенькой вверх Касуми все сильнее стискивала зубы, и все сильнее крепла ее решимость. Она не размышляла, как же поступить. Норико, вероятно, будет вести себя как и прежде по отношению к Митихиро, детям и самой Касуми. А если это так, то и им с Исиямой остается только вести себя как и прежде. Она отдавала себе отчет в том, что это предательство, но она приехала сюда, чтобы встречаться с Исиямой.

Митихиро безмятежно спал с открытым ртом. Их комната находилась прямо над входом в дом, и отсюда был виден сад. Касуми раздвинула тюлевые занавески. Опершись на подоконник и подперев щеку рукой, она невидящим взглядом уставилась в окно. Дети играли на лужайке в салочки. Она невольно залюбовалась детской беззаботностью. Они уже, наверное, и думать забыли о ссоре взрослых. Хотя иногда ее удивляло, насколько долго в детской памяти жили какие-то совершенно неожиданные подробности давних событий. Вспомнив испуганное лицо Юки, Касуми задумалась о том, что останется у дочери в памяти о сегодняшнем дне. Если вдруг однажды Юка догадается, что это произошло по ее, Касуми, вине, возненавидит ли она мать? Касуми было все равно. Сейчас ей казалось, что она идет по пустыне и в лицо ей бьет встречный ветер. Касуми закрыла лицо руками.

В углу сада стоял Исияма. Он курил, делал вид, что наблюдает за детьми. «Два» — он жестом показал Касуми на часы. В два часа дня. Касуми кивнула.

Крадущейся походкой, двигаясь в темноте, она уловила его запах. Запах мыла и реки, впитавшийся в его тело. Касуми бросилась ему на грудь. Как тогда, в лифте.