Антон Ботев - Т-390, или Сентиментальное путешествие по Монголии

Экипаж «Каччхапы» в угрюмом молчании смотрел всадникам вслед.

Мишутка почесывал пришитую кое-как лапу и грозил монголам кулаком. Степашка пел про шарики, ролики, родителей-алкоголиков.

Надо было похоронить Колю. Лопат, конечно, ни у кого не было, вырыть могилу было непросто. Хорошо, что капитан вспомнил, что палуба бронеаэродрома такая же плоская, как и степь вокруг, и сообразил похоронить Колю в трюме.

Гроб несли вдвоем Алеша и запасной шофер Виталик.

За дядей Лешей увязались Хрюша, Степашка и прочие. Они никогда раньше не были в трюме. Впрочем, из экипажа никто никогда не был в трюме, если не считать механиков и машинистов. Зато механики и машинисты крайне редко бывали на свежем воздухе и в последнее время даже обедать стали внизу.

На палубе тем временем капитан, для большего сходства с поверхностью земли, снова выстроил из матросов рощу, которая качалась и свистала птичьим пением. Капитан думал, что Коле приятно было бы если б над его могилкой росли русские деревья и пели птицы. Коле бы, конечно, хотелось, чтоб деревья росли, но ему бы хотелось голландских деревьев, а не русских. Впрочем, капитан хотел как лучше.

— Где же радист? — раздраженно думал капитан. — Почему он не ходит вокруг нас, как вокруг деревьев, ведь ему же так понравилось в прошлый раз как будто оказаться на Родине!

А радист на коленях ходил вокруг своих боевых товарищей, как и в прошлый раз. Только радиста никто не видел, потому что он уменьшился уже настолько, что боялся провалиться в щель между досками. Ужасно болели колени, и хотелось в туалет. Но радист стеснялся отлучиться.

Внизу Алеша с Виталиком не знали, куда нести гроб. Наверх они не торопились, потому что там было холодно, а здесь где-то подбрасывали уголь в топку, и от нее шел жар.

— Вот, смотри, Хрюша, — объяснял Алеша, — вот эта штука называется… Э, неважно, как она называется, а используется она в трюме.

— А как она используется, дядя Леша?

— Ладно, неважно, как она используется. Используется… используется в растопочном хозяйстве. Понятно, Хрюша? Степашка?

— Понятно!.. — важно говорили куклы.

— А вот эта штука…

Цап-Царапыч пел про шарики и ролики.

Запасной шофер Виталик зажег карманный фонарь. Луч света уперся в ржавую стенку. Потом с фонариком что-то случилось, он погас, но Виталик, чертыхнувшись, смог включить его снова. Снова явился круг света, зато теперь в нем можно было увидеть не только внутреннюю поверхность трюма, а страшную рожу с большой бородавкой на носу. Рожа сощурилась и прокричала:

— Что это вы здесь делаете, на электростанции! А ну, документы!

— Ой! — пискнул Степашка, а Хрюша испуганно хрюкнул.

Рожа сердито приближалась к похоронной бригаде, стремительно увеличиваясь в размерах. Виталик не выдержал и запустил в нее фонариком. Фонарик полетел, кувыркаясь, вперед, выхватывая из темноты сплетенные трубы, шланги, пыльную мебель, какие-то железяки, всё крутилось в переменчивом свете, Степашка, дрожа, схватился за Алешину ногу, Хрюша завизжал. Фонарик долетел до стенки трюма и погас с глухим звуком. На мгновение показался свет — фонарь пробил стенку корабля — потом снова стало темно, послышалось шуршание, как будто песок стал сыпаться в пробоину. Рожа зачертыхалась и кинулась, судя по звукам, затыкать дыру, включилась сирена, Алеша с Виталиком бросили гроб с Колей и побежали к выходу. В спину им раздавалось: «Вот я сейчас кого следует позову!» Потолкавшись, люди и звери вылезли по узкой лестнице наверх.

Наверху было тихо, даже странно. Прислушавшись, можно было различить шуршание деревьев и пение дрозда, которого изображал рядовой матрос Гриценко, и кукушки, которую изображал Дэн.

Потом драили палубу. Драили всей командой, даже кок Афанасий, да что там кок Афанасий, даже боцман драил палубу. Через два часа упорного труда палуба стала чище прежнего.

— Чище прежнего — это неправильно. — Решил капитан. — Надо, чтоб была такой же, как раньше. Экипаж! Слушай мою команду! Всем два часа топтаться по палубе.

Матросы послушно стали топтаться по палубе. Топтались, топтались, броуновски сталкивались друг с другом. Алеша сталкивался с Дэном, рядовой Гриценко — с Афанасием, Маша (или Галя) — с боцманом, Хрюша со Степашкой. Интересно было ходить и толкаться — кто кого сильнее толкнет. Упавший вскакивал и бросался в кучу-малу. Играя, развеселились.

— Пора мне, — посреди общего веселья вдруг вздохнула бабушка. — Пора. Ресурс кончается.

— Ну и утречко, — вздохнул капитан. Он вылез из толпы и утер пот со лба. — Что, правда уходишь?

— Правда ухожу.

— Как же мы без тебя?

— Ничего, как-нибудь. Теперь уже все позади, не бойтесь, монголы больше не придут. У меня ресурс кончается. Я не могу больше с вами.

— Она робот! Робот! — кричала одна из соколиц.

— Девочка Роза! — Ощерилась бабушка. — Ну-ка иди сюда!

Соколица спряталась за спину Дэна.

Афанасий жрал телячью котлету и ничего не говорил.

— У меня ресурс кончается, — слабым голосом говорила тетя Валя.

Экипаж в растерянности топтался по палубе. Вспотевшего капитана прихватило свежим ветерком. Он закашлялся.

— Что же делать? — спросил капитан.

— Да ничего не делать. Монголы больше не придут, не бойтесь.

— Откуда тебе знать?

— Ну не придут, точно. Мне срочно надо от вас уходить, ресурс на исходе.

— А что будет, когда он кончится?

— Лучше не спрашивайте. Я и так все сказки путаю уже. Но будет очень страшно. Вы пожалеете, что я осталась. Слишком долго меня не было дома, а там все батарейки. Да и с батарейками… Дожди скоро пойдут.

— Давай мы тебя довезем, ты там подзарядишься, а потом снова к нам? А?

— Ты знаешь, капитан… Я быстрее вас до дому домчусь. Золотые олени прискачут или еще как-нибудь. Вы меня довезите до того места, а там уж я сама. И… и всё! Всё! И не уговаривайте меня! Это бесполезно. Я вам оставлю игрушки!

— Ну, если бесполезно, то… А может, всё-таки?

— Нет.

— Ну… Ну тогда хоть сказку нам расскажи!

— Расскажите… Расскажите… — загудели все-все-все.

— Я бы рассказала, да вы опять плакать будете.

— Не будем! А вы веселую расскажите! И летнюю, а то холодно!

— Веселую? — бабушка задумалась.

Все очень засмущались. Хоть раз, да каждый плакал после какой-нибудь из бабушкиных сказок. Такова уж была волшебная сила искусства.

— Ну ладно, — сказала бабушка. — Слушайте. Построил как-то… Погодите! Только тогда буду рассказывать, если пообещаете, что довезете меня на машине до трех берез. Обещаете?

— Обещаем, обещаем! — зашумели все. — Так кто там и что построил?

— Алеша меня проводить сможет, — разрешила тетя Валя. — Так вот, построил как-то…