Антон Ботев - Т-390, или Сентиментальное путешествие по Монголии

В другом самолете Дэн боролся с Каркушей, которая всё пыталась вылететь на свежий воз-дух. Дэн боялся, что она отстанет.

— А что ты делаешь? — спросил Алеша.

— Тс-с-с! — строго сказала бабушка и прикрыла глаза.

— Ну так что, извиняться будем? — кипятился Хрюша.

— Извини, Хрюша, конечно, вы. Вы говорите, а не они говорят. Просто я не знал… Ну, простите меня. А ты, Степашка, и правда очень теплый.

— Вот, — удовлетворенно хрюкнул поросенок.

— Я теплее тебя, — сказал Степашка.

— Я теплее! — завизжал Хрюша.

— Дядя Леша про меня сказал, что я теплый, а про тебя не сказал, — парировал Степашка.

— Оба теплые, — поспешно успокоил Хрюшу Алеша.

— А кто теплее?

— Оба теплее. Скажите лучше, что тетя Валя делает?

— А, не знаю, — сказал Степашка. — Тучи, наверно, разгоняет. Или, может, мурашей отваживает. У нас мураши — прямо бедствие. Приходят, все съедают. У куриц лапы жалят, они потом ходить не могут, только летают, пока ожоги не пройдут. У свиней, — Степашка покосился на Хрюшу, — Про свиней вообще говорить не буду. В общем, мурашей надо отваживать, а то урожая не будет.

— А монголы-то? — осведомился Алеша.

— Что монголы?

— Ну, разве они к вам не приходят, посевы не вытаптывают, куриц не уводят?

— Нет, монголов тетя Валя тоже отваживает. Однажды пришел к нам один, принес какую-то бумажку. Тетя Валя подписала, больше не приходили.

— Ну ладно, не мешайте нам с бабушкой, — важно сказал Алеша. Он давно понял, что зайцу доверять нельзя. И свинье тоже. Ничего от них не добиться.

Ваня вышел из избушки с ружьем на крыльцо и подстрелил лису, подкрадывающуюся к заснувшим курам.

В Алешином самолете Хрюша со Степашкой успокоились и стали шептаться о чем-то и хихикать. Зашуршал динамик.

— Что случилось? — сказал Алеша. — Прием.

— Ворона улетела. — Послышался хмурый голос Дэна. — Прием.

— Какая такая ворона?

— Ну… Каркуша эта. Прием.

Алеша посмотрел в иллюминатор. Рядом с кабиной летела Каркуша и клювом выстукивала на стекле таинственное сообщение, Хрюша со Степашкой удивленно молча смотрели друг на друга, пытаясь разгадать смысл послания.

Каркуша отстала.

— Она сейчас вернется, — не раскрывая глаз, проговорила тетя Валя.

— Сейчас она прилетит, успокойся. Прием. Отбой.

Полетели дальше.

— Смотри, дядя Леша! — закричал Степашка, — смотри, как красиво!

Хрюша восхищенно завизжал.

Рядом с кораблем прочертились красные линии трассирующих пуль.

Алеша оглянулся. Черной тучей надвигалась на луну армада монгольских истребителей и бомбардировщиков.

— Нас монголы догоняют! — захрипело в динамике.

— Маневрируй! — закричал Алеша.

Монголы приближались, намереваясь посадить русские самолеты на поле. Редкая удача для монгола — взять пленного. За всю войну они схватили человек десять. Фамилии этих отщепенцев висели на доске с надписью «Позор предателям!» на палубе каждого бронеаэродрома.

Алеша лихорадочно смотрел на небо. Ни одной тучки! Если б было темно, можно б было попытаться как-нибудь спрятаться от монголов.

Трещали о чем-то Хрюша и Степашка, размахивали руками и показывали за иллюминаторы.

Спала тетя Валя. Какой-то мат, грай и лай доносились из самолета Дэна.

Монгольские самолеты приближались.

И вдруг… чудо, чудо!

Опять повезло членам экипажа «Каччхапы». Откуда-то появилась туча, закрыла луну, стало темнее. Монголы сразу почувствовали себя не так уверенно: сложно было разглядеть маленькие самолетики на изменчивом фоне травы.

Прибежала еще одна туча, потом еще одна, еще и еще.

— Глуши мотор! — Закричал Алеша в ларингофон, и выключил двигатель.

Самолет бесшумно планировал, в наступившей тишине слышен был рев монгольской эскадрильи. Хрюша со Степашкой испуганно затихли.

И еще какие-то странные звуки доносились сверху. Что-то пыхтело и ворчало среди туч. Что-то непонятное, что-то темное, большое и круглое, похожее на медведя.

Монголы улетели вперед и сейчас шарили по земле прожекторами в надежде поймать русских летчиков.

В напрасной надежде, надо сказать.

— Маневрируй влево! — скомандовал Алеша Дэну.

— Улетели, — сказала тетя Валя, открыв глаза. — Можно двигаться на корабль, прямым курсом. Двадцать семь градусов влево возьми.

Монголы вернулись и всё искали летчиков, искали. Алеша с Дэном очень вовремя сманеврировали влево.

— Быс-стро! — прошипела бабушка.

Самое плохое — это двигаться в темноте. Когда идешь куда-то, едешь или летишь, а вокруг ничего не видно. Переставляешь ноги по земле, а ее не видно. Видно только кромешную тьму, какие-то сполохи, цветные пятна, фары автомобилей, звезды, где-то, может быть, далекие фонари — и всё. И самое главное — не видно, куда идти.

Я же не прошу, чтоб всё время было солнышко, думал Алеша. Я хочу только, чтоб что-то иногда было видно. Или, может, у меня куриная слепота? Дэн, ты что-нибудь видишь? Ничего, только твои хвостовые.

Поэтому и в городе Алеша всё время старался выбирать такой путь, чтобы было видно, куда идти. От метро до его дома можно было пройти только так: идти так: понятно, переходишь дорогу, потом вдоль забора, там ярко освещено и народ ходит, потом сворачиваешь в первые ворота, потом идешь не по аллее, а к поликлинике (тут тонкость, по аллее вроде бы светлее, зато потом в темноте идти долго), потом сразу налево, к дому японо-российской дружбы, потом ко Второму ГУМу, потом немножко в темноте, но совсем немного, к тому же видно перекресток, по которому ездят машины. А от перекрестка уже совсем близко и почти не темно.

Потому и запомнил он, как проезжал как-то зимней ночью мимо избушки, а там горел свет, сидели муж с женой, пили чай и смотрели «Кинопанораму», «Клуб Кинопутешественников» или «В гостях у сказки». Потому и полетел на свет, как только увидел вдалеке огни незнакомой деревни.

Хрюша спал, а Степашка пел: «Шарики да ролики, родитьли алкоголики…» Всю дорогу пел, тихонько так, пока летели. Или так: «Шарики да ролики, родители лкаголики».

Вернулись уже в предутренних сумерках. Пробудился петух, траурно прокукарекал на обгорелой трубе, и куры в бабушкином курятнике проснулись и заплакали.

— Это что такое? — спросил капитан.

— Где?

— Не где, а что. Вы где были?

— Что?

— Не что, а где. Ночью вас не было. Где были?

— Летали на разведку.

Тетя Валя была предусмотрительно спрятана в ангаре.

— И как, удачно? — иронично осведомился капитан.

— Да. Привезли много ценных данных.

— Докладывайте. Кстати, где Дэн?

— Дэн охраняет ценного свидетеля.

— Какого свидетеля?

— Который располагает ценными данными. Кроме того, у него (точнее, у нее) есть другие полезные качества.