Мануэл Тиагу - До завтра, товарищи

Он помолчал мгновение, потому что в темноте не было видно лица Марии.

— Представляться как брат и сестра было бы странно, но не знаю, согласишься ли спать вместе со мной в одной комнате.

Мария молчала, и он прибавил с ноткой раздражения:

— Я предлагаю это лишь из конспиративных соображений.

Она продолжала молчать. Рамуш напрасно старался разглядеть выражение ее лица. Виден был только силуэт. Одна рука ее была опущена, а другую она подняла к лицу, как всегда делала, когда краснела.

— Если ты думаешь, что так нужно, — сказала она наконец тихим голосом, в котором, как показалось Рамушу, звучала радость, — то давай сделаем именно так.

Портфель в одной руке, пишущая машинка в другой, Мария вошла в маленькую, тускло освещенную комнату. Посмотрела на деревянную кровать с желтым покрывалом, на висящий рядом с ней дырявый ковер, на стоящий у изголовья столик. Сделала несколько шагов и обернулась к Рамушу. Он поставил в угол чемодан, портфель и связку книг и бумаг, закрыл дверь на ключ и посмотрел на Марию. На лице его не было обычного насмешливого выражения, на было требующего, зовущего взгляда или стремления привлечь, которое она видела, когда впервые встретила его, и, сама не зная почему, ожидала увидеть сейчас. Лицо его выглядело отчужденным, и ей показалось даже, что он смотрит на нее сурово и с неприязнью.

Не снимая шляпы, Рамуш подошел к кровати, снял покрывало. Там лежали два сложенных одеяла, и он вытащил одно из них.

— Тебе повезло, — сказал он нервно. — Обе простыни и наволочки чистые. Можешь раздеваться и ложиться.

Не в пример прежнему, теперь она полностью владела собой, а Рамуш нервничал.

— Где будешь спать? — спросила Мария, увидев, как он стелет одеяло на полу.

Рамуш снял пиджак и положил его на постель, подошел к раковине, вымыл руки, вытер их замызганным полотенцем. У Марии на душе становилось все печальней. «Что плохого я тебе сделала?»

Как будто он все время куда-то торопился, Рамуш подошел к своей импровизированной постели, снял галстук, разулся, снял часы, завел их и положил на тумбочку, поправил подушку, сунул под нее пистолет, потом залез под одеяло, устроился поудобней и накрылся с головой.

— Когда будешь готова, выключай свет и ложись, — сказал он сухо.

— Но ведь ты так совсем не выспишься, — сказала она. — Ты бы мог лечь в постели, рядом со мной. Места хватит.

— Ложись же, ложись, — сказал Рамуш и даже не пошевелился.

— Но это же глупо.

Рамуш молчал.

Мария сидела в той же позе еще несколько минут. Потом взглянула на простыни — они были вполне чистые, сняла плащ, шерстяную кофту, потом одну за другой все три блузки, разулась. Какое-то мгновение она озадаченно смотрела на свои стройные белые ноги и, покачав головой, выключила свет, сняла юбку и легла, повернувшись лицом к Рамушу.

— Рамуш! — сказала она полушепотом. Он не отвечал, и она позвала еще раз.

— Чего тебе? — пробормотал он.

— Почему ты не ляжешь в постели? Ты ведь там совсем не выспишься да еще и замерзнешь.

— Ничего, ничего, — пробурчал Рамуш из-под одеяла.

А для Марии это прозвучало как: «Не проси меня о том, чего я не могу сделать». И, даже поняв это, она все еще продолжала настаивать, упрашивая его как ребенок:

— Ложись же в постель, ну, иди сюда.

Рамуш не отвечал.

Через несколько минут она услышала, как он похрапывает. «Притворяется», — сказала она себе.

Открыв дверь, служанка адвоката с удивлением увидела Марию в сопровождении незнакомого мужчины.

— Это мой брат, — объяснила Мария.

— Я только что отнесла им кофе в постель, — сказала она, кивнув внутрь дома, и украдкой взглянула на Рамуша. Она была польщена тем, как смотрел на нее этот симпатичный мужчина. — Не знаю, может быть, они уже встали. Пойду скажу, что к ним пришли, — сказала она, проводя их в гостиную, и пошла дальше по коридору.

Мария устало села, положила руки на колени. Рядом стояли ее чемодан, пишущая машинка, портфели, сверток. Можно было подумать, что она ждет поезда где-нибудь на провинциальном вокзале. Засунув руки в карманы, Рамуш с ироническим видом рассматривал картины на стенах. Глядя на него, трудно было предположить, в каком тяжелом положении оба они находились. К нему уже вернулась его обычная манера поведения, и он не смотрел на Марию с неприязнью, как накануне. Мария снова видела на его лице усмешку. Она решила, что ему, наверное, доставляло удовольствие видеть ее смущение и разочарование после прошедшей ночи. «Почему он так обращается со мной?» — спрашивала она себя.

Вошла заспанная жена адвоката. На ней был атласный голубой халат, волосы не причесаны. Похоже, она еще не умывалась, однако успела покрасить губы ярко-красной помадой.

— Опять зуб? — спросила она, обнимая Марию и чмокнув в воздухе у ее щеки, чтобы не запачкать ее помадой.

Мария вкратце объяснила, что ей необходимо провести здесь несколько дней, поскольку пришлось неожиданно съехать с квартиры.

— Конечно, — сказала жена адвоката.

В этот момент вошел сам хозяин дома, одетый в полосатую пижаму. Увидев гостей, он заулыбался, быстрым шагом подошел к Марии и Рамушу и пожал им руки. Он ни о чем их не спрашивал, и было похоже, что он рад гостям.

— Опять зуб? — лишь спросил он, как и его жена.

Мария повторила свое объяснение. Адвокат предложил позавтракать, позвал служанку и приказал накрыть стол.

Вошли в столовую, продолжая разговаривать. Интересно было смотреть, как отличаются друг от друга адвокат, державшийся несколько театрально, и Рамуш, нисколько не смущавшийся и чувствовавший себя как дома. Его чувство уверенности в себе граничило с бесцеремонностью, и он вел себя так, как будто бы знал хозяев уже давным-давно. Рассказывая что-то, Рамуш взял хлебец, толсто намазал его маслом и протянул Марии:

— Бери, ешь, ведь ты это любишь.

И, обращаясь к хозяйке, добавил:

— Вы заставляйте ее побольше есть, а то она себя заморит голодом.

Смеясь, он рассказал, как Мария, побывав здесь в первый раз с Антониу, ушла голодная, потому что в рот ничего не взяла за обедом, а потом потащила его в первое попавшееся кафе поесть чего-нибудь.

Удивившийся адвокат тоже засмеялся, обнажив прокуренные, крепкие зубы. Его супруга сделала обиженное лицо, однако из вежливости улыбнулась. У Марии слезы выступили на глазах, она едва не умерла со стыда и чувствовала себя так, будто ее на людях уличили в чем-то неприличном. «Почему он так жесток со мной? Что я ему плохого сделала?» — думала она.

Рамуш собрался уходить. Как будто не замечая присутствия адвоката и его жены, он взял Марию за плечи, окинул взглядом убранные назад ее черные волосы, порозовевшие щеки, влажные губы, посмотрел ей в глаза. И вдруг Мария поняла, почему он так вел себя накануне, поняла, что нет ей никого дороже и если бы он захотел, то она бы осталась с ним.