Сильви Тестю - Небо тебе поможет

Когда мне страшно, я все делаю быстрее.

Я показываю ему «поторопись» гораздо быстрее, чем нужно. А в итоге напрасно машу руками.

Ему просто на это наплевать.

Он никогда не торопится. Ему даже доставляет удовольствие идти как можно медленнее. Это меня никогда не успокаивало. Бывают вечера, когда я размахиваю руками так сильно, что он удивляется, как это я не взлетаю.

Было бы лучше не махать ему, но это сильнее меня. Мне кажется, что рука сама это делает.

— А зачем ты поднимаешь вторую руку? — спрашивал он меня много раз.

Я поднимаю вторую руку, когда бегу ночью к машине, потому что держу в ней брелок с дистанционным управлением, открывающим дверцы. Как только я выхожу ночью на улицу, тут же поднимаю руку и изо всех сил жму на кнопку. Начинают мигать фары, и я знаю, что могу сразу оказаться в машине. Поэтому я и бегу с поднятой рукой, чтобы не стоять потом перед закрытой дверцей.

Я объясняла это своему парню с десяток раз, но он так ничего и не понял. Он считает, что все это глупость и что я вовсе не выигрываю время всеми этими манипуляциями. Я не знаю, выигрываю я время или теряю, верно лишь одно: в машине я всегда оказываюсь раньше него.

Этим вечером я так быстро бежала по улице, что вряд ли кто-нибудь смог бы запомнить, как я выгляжу.

Уф!

Я в машине, дверцы заперты.

Машина у меня длинная, черная, очень быстрая, с турбодизелем. В салоне держится неприятный запах: я как-то выкурила в ней четыре сигареты, не открыв окон.

Итак, у меня ужин с друзьями в ресторане. Мы договорились на полдесятого.

Я опаздываю часа на два.

Нелегко сегодня вечером далось мне рисование.

А было бы здорово — вот так приехать позже назначенного времени, и чтобы никто даже не пошутил, что ты заставила себя ждать два часа. Я часто являюсь последней. Так, как я, больше никто не опаздывает.

Подъехав к ресторану, я не нашла свободного места для парковки. Перегонщика возле ресторана тоже не наблюдалось. Лишь полицейский стоял на посту у какого-то государственного учреждения. Проезжая мимо в двенадцатый раз, я, поравнявшись с ним, приоткрыла окно в машине, выпустив на улицу запах курева.

Тонким, нежным и хрупким голоском я сказала:

— Добрый вечер, господин полицейский! Не подскажете, где можно припарковаться, но не слишком далеко?

Я надеялась на милосердие полицейского. На этой длинной улице не было ни одного припаркованного автомобиля, за исключением машин дипломатов. Здесь хватило бы места для пятнадцати таких машин, как моя.

Конечно же, он сделает для меня исключение. Он поймет, насколько я легко ранима, и не захочет повышать мне давление, он присмотрит и за моим автомобилем.

— Езжайте на паркинг «Южный», — говорит мне офицер.

— Вот тебе и на! Лучше сдохнуть от голода и жажды за рулем, чем в десять вечера тащиться на каблуках и в обтягивающих джинсах за тридевять земель. Да я скорее оставлю машину посреди улицы и разрешу забрать ее на штрафную стоянку, чем поеду парковаться в «Южный»! — выкрикнула я ему уже не таким тонким и совсем не нежным голосом.

Вихрем срываюсь с места на глазах ошеломленного полицейского, он не пошевелил даже пальцем. Охраняет административное здание и машины дипломатов.

Я еду рывками, чтобы всем показать свою ярость.

Шарю глазами по улице. Ни единого поворота для въезда, даже ни одного пешеходного перехода. Ничего.

Однако постой… начинаю я соображать. Разве только я одна боюсь? Да полно таких, кто не решился бы поехать парковаться к черту на кулички.

Я нигде не могу остановиться.

Закуриваю еще одну сигарету.

И начинаю подумывать: а может, наплевать на все да вернуться домой?

Перспектива припарковаться, а потом плестись на моих красных каблуках в одиночку по улице вовсе меня не ободряла.

Я пытаюсь им позвонить. Всем. Никто не отвечает. Ресторан находится в подвале, слишком глубоко для мобильника.

Вот уже около часа я петляю вокруг ресторана. Неужели не найдется ни одной милосердной души, которая уберет свою машину, чтобы я могла втиснуться?

Когда офицер сказал, что паркинг «Южный» работает всю ночь, меня это вначале взбесило, но теперь надежда найти место здесь стала улетучиваться.

Я быстро прикинула. Если я хочу присоединиться к моим друзьям, я должна выйти из машины. Чтобы выйти из машины, я должна остановиться. Чтобы остановиться, я должна припарковаться. Но для этого нет ни единого места.

Места есть в «Южном».

Возможность встретиться с друзьями в ресторане сходит на нет.

Я не могу одна ночью гулять по городу.

Мне не хватит смелости спуститься в подземелье муниципального паркинга в десять часов вечера. Ходить по автостоянке в десять вечера сродни самоубийству. Достаточно представить себе изрисованные лифты, провонявших мочой господ, страдающих простатитом, — уж лучше самой лечь в гроб.

Что же делать, если нельзя остановиться?

Ехать.

Ехать по Парижу — непростая задача.

Париж просто усеян красными светофорами и знаками, запрещающими то проехать, то остановиться… Кругом ловушки, которых нужно избегать.

Что, если я не припаркуюсь? Или не остановлюсь на красный свет? Или на «Stop»? Попаду в аварию, думаю я в первую очередь.

Нет. Совсем не обязательно, думаю я во вторую очередь.

Наконец, приходит такая мысль: я ведь могу не останавливаться на красный, не ехать по улице с односторонним движением, не останавливаться на знак «Stop», не парковаться. Да! Я могу все это делать и не попасть в аварию!

Я могу все это делать на кольцевой!

Какая изобретательность. Я такая молодец!

Помимо того, что я смелая девушка, я еще и фантазировать горазда. Я себя обожаю!

Люблю парижскую кольцевую: тут нет знаков «Stop», нет светофоров, нет тротуаров, по которым может кто-нибудь шляться.

Кольцевая никогда не останавливается.

Она как пластинка с музыкой.

Ехать по кольцевой — это как ехать по диску?

Но что это значит?

Восхваление закончилось быстрее, чем ожидалось: кольцевая сама по себе и не дорога вовсе. У нее нет начала. У нее нет и конца. Она никуда не ведет. По кольцевой можно ехать всю жизнь.

Кольцевая — это своего рода бесконечность.

Кольцевая — это очень маленькая бесконечность.

Но люди, которые решают выехать на эту фальшивую дорогу, говорят: «Езжай прямо, любовь моя… Там, куда мы приедем, нас ждет счастье…»

Ах, бедняги! Они могут вечно ждать своего счастья. Кольцевая — это ловушка! Немного необычная, но все же ловушка!

Я была потрясена своими же рассуждениями.

Мне надо найти другое решение.

Другое решение: мой парень.

Он не в ресторане, он сейчас в Гамбурге. Наверняка у него был трудный день, и значит, сегодня вечером он не должен был куда-нибудь пойти.