Я. Сенькин - Фердинанд, или Новый Радищев

Но только на минуту отвлеклась императрица — с какой-то не терпящей отлагательства бумагой по принадлежности его ведомства обратился к ней статс-секретарь Безбородко. А когда вернулась государыня к зеркалу — колье и след простыл! В камер-фурьерском журнале записали, что его стащила сорока. Что ж, действительно, они очень падки на блестящее, порой нельзя оставить без присмотра очки, часы или мыло — обязательно скрадут [43]. Словом, поднялась паника, на поиски бросили весь гвардейский корпус и даточных с трех окрестных губерний, алмаз искали-искали по лесам, болотам (а там, между прочим, своя Перегребская Гладь), да все напрасно — одна клюква, брусника (отличная!) и репьи (преотменные!), из которых и делают в Порхове знакомое уже читателю и знаменитое даже в Париже чудесное репейное масло для лысых. А урочище с тех пор стали называть Сорокино в честь знаменитой псковской сороки. Некоторые, между прочим, ищут алмаз до сих пор.

Из последних событий сорокинской истории (после дерзкого хищения алмаза разнузданной птицей 220 лет тому назад) запомнилось необыкновенное явление енота, который, как написано в местной газете, «пришел из леса и набрасывается на людей». В объявлении компетентных органов, опубликованном в районке, далее сказано: «Внимание! Внимание! Внимание! Обращаемся к жителям села Сорокино и деревни Пуповичи. Всем, кто прикасался к бешеному еноту, надо обратиться к врачу для решения вопроса о проведении 40-дневного курса прививок против бешенства. Граждане! Если случилась беда и енот покусал, оцарапал или ослюнил человека — немедленно обращайтесь к врачу! Смертельная опасность!!! Санэпидемстанция советует несколько дней воздержаться от выхода на улицу и в окрестные леса». Просидев с неделю безвылазно по своим домам, испуганные и оголодавшие сорокинцы наконец вышли на улицу за вином и куревом, но никакого енота по дороге в сельмаг не встретили. Зато за время их добровольного домашнего заточения кто-то уже выкопал на дальних огородах всю их личную картошку и увез заготовленное на зиму сено и дрова, а также демонтировал и вывез электродвигатели и аппаратуру местной водонапорной башни. Следователи считают, что именно неизвестные злоумышленники дали провокационное объявление в местной газете, опорочив кроткое полосатое животное, известное как енот-полоскун. Его, к восторгу советских детей, часто показывали в Уголке Дурова как образец чистоплотности и гигиены, живой пример обязательного мытья фруктов перед едой. Другие же, самодеятельные дознаватели [44]полагают, что енот-то тут все-таки замешан, но это — особый, дрессированный по древней карфагенской методе боевой енот (возможно, енотовидная собака), обученный притворяться психом и царапаться, а также обильно обслюнявливать напуганного внезапным нападением полосатки противника. Подобных животных применял сам Ганнибал для внесения паники в тыловые подразделения союзников римлян. Якобы именно такого боевого енота эффективно и использовала (в сочетании с объявлением в газете) группа злоумышленников-гастролеров.

Дальше по шоссе на Великие Глюки [45]не еду, а сворачиваю направо к деревне Ям. Слева открывается огромный бочаг — глубокое лесное озеро с темной водой и крутым желто-глиняным обрывом, выходящим прямо к дороге. Раньше оно располагалось в глубине леса, среди болот, но с прокладкой новой насыпной дороги озеро обнажилось к тракту одной своей стороной. Местные жители считают, что в бездонных глубинах озера водится огромный «восьминог», который утаскивает в глубину омута купающихся. Такие истории часто рассказывают, пугая друг друга и приезжих юных дачников, деревенские дети. Впрочем, не раз в таких озерах из глубин всплывали огромные, столетние, обросшие водорослями сомы, в пасти которых вполне мог погибнуть ребенок. Об этом есть сведения в псковских летописях. Теперь, когда фактически вся рыба в псковских реках и озерах уже выловлена, вытравлена или выпужана [46], о появлении подобных подводных чудовищ говорят уже крайне редко. Но в нашем случае дело оказалось серьезнее рыбацких баек у костра с котелком.

Вот что сообщил мне сосед по Б. Кивалову — дачник Павел Иванович — человек в высшей степени порядочный, трезвый, а главное — абсолютно лишенный всяческих фантазий, — приземленный, как говорится, ниже некуда. Возвращаясь из Порхова на своем «Москвиче», он медленно ехал по песчаной дороге мимо бочага и вдруг с ужасом увидал, как из темной воды высунулась толстая синеватая щупальца (похожая, как он выразился, «на рукав насоса говновозки») с омерзительными розовыми присосками на конце. Щупальца стала медленно и слепо обшаривать маленький песчаный пляжик у самой кромки бочага. На дальнем же конце пляжика сидел деревенский парнишка с удочкой и сосредоточенно смотрел на поплавок. Павел Иванович резко затормозил, выскочил и закричал страшным голосом — парнишка вскочил, увидал щупальцу, бросил удочку и выскочил наверх, к дороге. И оба наблюдали, как тварь, будто бы в досаде, схватила оставленную на берегу удочку и злобно изломала ее на куски, а потом с чмокающим плеском исчезла в глубине… А у нас все кудахчут: «Лох-Несс! Лох-Несс!»

Кстати, разговорившись как-то с одним из старожилов близлежащей деревни Бездешь стариком Мизгирем, я вдруг узнал еще про одно, не учтенное газетой «Завтра», преступление «дерьмократов» в допутинский период. Мизгирь, голосующий, как и вся область, за Жирика («горазд озорной»), страшно возмущался [47]тем, что после тирании Ельцина стало трудно ходить в лес, потому что «демократы проклятые несметное число бобров развели, нигде из-за них не пройти. Везде плотин наделали, низины затопили!». Как же возможно такое безобразие? И это на Псковщине, «русской земле, не тронутой демократическим тлением» (депутат Госдумы от Псковской области Невзоров)!

Ям прежде числился эстским поселением Ямм. Известно, что эсты бежали на Псковскую землю от свирепых «железных людей» — датчан и немцев, а характерная для скобарей некоторая инертность, а также отмеченные многими наблюдателями «леность и совершенная беспечность» благоприятствовали безопасности эстов на новом месте. Жили эсты очень плохо, гораздо беднее скобарей, всегда казались слабыми и истощенными. Если пониженная работоспособность скобарей объяснялась частым употреблением спиртного домашнего изготовления, то эсты попросту недоедали. Половину питания они отдавали трем своим прожорливым богам Вана-Томасу, Эма-Лаберите и Ванем-Таару, а также постоянно выставляли еду своим мертвым, которые, по их поверьям, далеко не уходили от деревни.