Давид Беньковский - Любовь красное и белое

Такая мысль появляется в моем не до конца проснувшемся мужском мозгу. Она моя жена, и никто не должен на нее смотреть, потому что может от этого почувствовать Давление! А другие мужчины не имеют права это чувствовать, глядя на мою жену! Я, наверное, действительно не до конца проснулся, поскольку начинаю думать, что она не должна никуда выходить, ей следует сидеть дома и появляться на улице только со мной, чтобы я мог ее контролировать и защищать от других мужчин, которые могут зайти слишком далеко, если меня рядом не будет! Я, разумеется, штудирую в своем кабинете разные кодексы и законы, и даже священные книги. На моем мониторе вдруг появляется фраза: «И порядочные женщины — благоговейны, сохраняют тайное в том, что хранит Аллах. А тех, непокорности которых вы боитесь, увещайте и покидайте их на ложах и ударяйте их». [4] Коран 4.34. Мороз по коже пробегает, холодно становится. Как мне в голову могла прийти фраза из этой книги, название которой я даже знать не должен? Как я мог допустить, чтобы в моей голове засела такая цитата? Тотчас падаю на пол в холле, лицом на терракоту, потому что нельзя цитировать эту книгу, так и лежу, лбом прикасаясь к холодной плитке, прощение вымаливаю, извиняюсь. Но несмотря на раскаяние, на моем мониторе появляется другая фраза из этой книги: «Ваши жены — нива для вас, ходите на вашу ниву, когда пожелаете». [5] Коран 2.223. Не знаю, почему именно она мне в голову пришла, когда перед моими глазами появляются стройные Майкины лодыжки в туфлях на плоской подошве.

— Павел, что с тобой? — В ее голосе звучит беспокойство. Она склоняется надо мной. — Павел, что происходит?

— Зарядку делаю. — Быстро встаю с пола, поправляю шелковую пижаму, купленную в дорогом магазине. — Утренний разогрев. Наклоны, растяжки. — И улыбаюсь.

— Точно все в порядке? — с недоверием смотрит она на меня.

Молчу, а улыбка с лица не сходит.

— Послушай, я сегодня до часа дня буду в клубе. Тебе придется заняться Викторком, потому что с собой я его взять не смогу, — сообщает Майка.

С моего лица моментально исчезает улыбка.

— Как это? — развожу руками я. — Заняться Викторком? Я принес из Конторы целый ящик документов, которые должен в выходные просмотреть. Очень срочные дела, дела, не терпящие отлагательства! И когда прикажешь мне этим заниматься, если Малыш постоянно будет меня отвлекать? — возмущаюсь я.

— Видишь ли, Павел, у меня больше нет сил. Ты снова принес домой работу? Ты не можешь жить без работы, ты и дня не можешь прожить без документов! — громко, очень громко говорит она. — Ты можешь просто побыть дома, Павел? Не заниматься документами в субботу и воскресенье?

— А та, как ее там, не может с ним побыть?! — Я тоже повышаю голос — Майка начинает меня раздражать своими нотациями. — К понедельнику надо подготовить важное заключение. Мне надо посидеть, поработать. К тому же Дед участвует в телепрограмме. И еще мы сегодня футбольный матч, матч смотрим!

— Павел, — говорит она в свойственной ей манере, — хотя бы в субботу ты можешь заняться ребенком? Поиграйте, сходите куда-нибудь вместе, например к Алексу, посмотрите, как снимают программу. Перестань паниковать. В конце концов, я вернусь через два-три часа. — И одаривает меня улыбкой. — Мне пора. Марта сегодня открывала клуб и сменит меня днем. Она не может меня ждать. Вернусь во втором часу. — Майка подходит ко мне и дотрагивается кончиками пальцев до моего лица. Похоже, она еще что-то хотела сделать, потянулась ко мне, но я отпрянул. Она что, считает меня молокососом, до лица дотрагивается?! А меня от ее прикосновения слабость охватывает, словно это я до нее дотронулся. Но я вовремя выпрямился! Распрямился и не поддался. А она быстро повернулась и ушла.

И что теперь делать? Что я, бедный, буду делать? Все на мне. Малыш, документы и заключения — все. Но самое ужасное, что надо с Малышом сидеть! Я совершенно по-другому представлял себе сегодняшнее утро! Думал, Майка заберет его с собой, Дед и Отец в одном лице уйдет, а я один останусь. Сделаю себе кофейку, сяду, газеты почитаю, а может, включу телевизор и посмотрю какой-нибудь фильм о природе. Потому что по утрам в субботу мне нравится сидеть и наблюдать за жизнью птиц и рыб, живущих в экзотических странах, и пить кофе. Сижу на диване и без всяких усилий оказываюсь в тропических джунглях, или на коралловых рифах, или в бескрайней саванне. Особенно мне нравятся фильмы о львах. Лев целыми днями лежит, спит, ничего не делает. А когда проголодается, встает и охотится вместе со своими соплеменниками, потому что один не справится. Потом съест самые лучшие куски, а оставшееся отдаст львице и львятам, снова ложится и дремлет. За то, что он ведет такую жизнь, его люди уважают и считают царем зверей. Вот и я мечтал о таком львином утре! Не вышло! Весь дом на меня Майка оставила!

А Малыш, шаркая тапочками, выходит из своей комнаты. Смотрю на него, а он — на меня. И что мне с ним делать? Нужно все-таки что-нибудь придумать, чтобы хоть немного посидеть спокойно.

— Ну что, Малыш? — спрашиваю. — Что мы с тобой будем делать?

Он ничего не отвечает. Переступает с ноги на ногу. Сонный какой-то и маленький. И что мне с ним делать? Почесываю затылок. Хорошо еще, что он не плачет из-за того, что мама ушла, нет мамы. Раньше, когда он был меньше, как только Майка исчезала из его поля зрения, он сразу начинал плакать. Когда я с ним находился, он только плакал и плакал. Словно не узнавал своего отца, как будто папа был ему чужим человеком. А я успокаивал его, говорил, что мама скоро вернется и что я его папуля, даже так себя называл, чего только не сделаешь ради ребенка. Папуля! А он — ничего. Плакал и плакал. Он не понимал человеческую речь. Только когда я его на руки брал, он переставал плакать, и так я его носил и носил, а когда пытался поставить на землю, он снова начинал плакать. И пока Майка не возвращалась, я был вынужден с ним ходить и его носить. Настоящий цирк с этими детьми.

А теперь он уже большой парень, но все еще ребенок. И несмотря на то, что Малыш подрос, я по-прежнему не знаю, что с ним делать.

— Малыш, наверное, одеться надо, а? — говорю ему я.

— А что мне сегодня надеть, папа? — спрашивает он и широко зевает.

Хватаюсь за голову — сейчас начнется. Я же не знаю, что на него надеть. Не знаю, что и где в его комнате находится, и так далее. Снова все перепутаю: надену свитер вместо рубашки и брюки задом наперед. Ну неужели это принципиально? Только Майка снова будет смеяться и Малыш вместе с ней.

— Что ты вчера носил? — иду я самым простым путем.

— Ее здесь нет. — Малыш оглядывает комнату. — Нет. — И разводит ручками. — Наверное, мама ее в стиральную машину бросила.

Иду в ванную, заглядываю в стиральную машину, чтобы достать то, что он вчера надевал. А тут сюрприз — машинка вся заполнена вещами Малыша. Черт побери! Что выбрать?