Денис Куклин - Могилы героев. Книга первая

В середине августа погода резко испортилась. Бесконечным фронтом шли с запада низкие свинцового цвета тучи. Стало прохладно. Дождь то моросил, то вдруг срывался как злобный цепной пес с привязи и хлестал тяжелыми, холодными струями, стучал в окна монотонно и дробно, как стучит уставшее сердце.

В прихожей тренькнул телефон, через мгновение залился бодро и радостно. Автоответчик она не ставила из принципа, а пройти в прихожую не было ни сил, ни желания. Она снова закурила и принялась считать про себя звонки. На цифре двенадцать телефонная трель резко оборвалась. И вместе с наступившей ватной тишиной на нее волнами накатили воспоминания. Дед снова качает на твердой коленке и приговаривает: "По горам, по долам ходит шуба да кафтан… Найди, Оленька, свое золотце… Ты, Золотце мое, никому не верь. Никому не верь…" Спустя мгновение его хриплый шепот поглотило мощное дыхание органа и мерный гул Балтийского моря. И уже из него появился голос Нильса, шепчущий слова, позже ставшие для нее молитвой. Она попыталась ухватиться за его родной голос, за его слова в надежде, что через мгновение появится он сам…

В спальне вдруг оглушительно грохнуло. Ольга вздрогнула и пришла в себя. Сон наяву оборвался, она вновь оказалась на кухне.

Господи, с отчаяньем подумала она, совсем про него забыла. И как меня угораздило?

Она жила в четырехкомнатной квартире. Верней, еще толком обжиться не успела. Дом сдали в прошлом году, а квартиру она купила в начале лета. Тогда в июне приятно было бродить среди мебельных развалов, стены квартиры еще дышали свежей отделкой. Тогда она с улыбкой наблюдала, как Рольф-Павлов домовито и усердно собирает мебельные гарнитуры, пыхтит и мелко, по-домашнему матерится, когда в отверстие не заходит винт или резьба на гайке оказывалась с дефектом. Вечерами они сидели на кухне, единственном обустроенном месте, и Рольф-Павлов рассказывал ей об отце и дядьях – краснодеревщиках с Кубани. Он пил из фирменных доппелей смирновскую водку, и было заметно, что ему сладко вот так сидеть с ней на кухне и отдыхать от трудов праведных. Была возможность нанять специалистов, они собрали бы мебель за считанные часы. Но Рольф уперся, и пыхтел, и мелко матерился, ломая с непривычки ногти.

Потом она с ним рассталась, снова сошлась и опять рассталась. А квартира за это время приобрела вид нежилого великосветского салона с явными признаками поклонников фетишизма, в котором набегами ночуют изголодавшиеся плебеи, и стойкий запах водочного перегара в гостиной давно смешался с тонким ароматом кофе и хорошего коньяка. А в сверкающей нержавеющей сталью и итальянским кафелем уборной воздух неистребимо отдавал рвотой, попойками, скукой, и извращенными глупостями от этой скуки.

Бородин появился в коридоре белый как червь, ошарашенный и самодовольный. На его лоб падала прядь светлых, выгоревших на солнце волос, а в глазах прыгали зеленые черти.

И Ольга снова презирала его, как тогда в коридоре. Невесомая вуаль ненависти упала на ее глаза.

- Ты бы оделся,- произнесла ровным без интонаций голосом.

- Ты уж извини, там…- Бородин нерешительно потоптался на месте.- Я не хотел…

Ольга смотрела на него безучастно, так равнодушный хозяин смотрит на своего кота. Через мгновение он все же решился, стремительно прошел на кухню, неловко поджимая босые ноги, и эффектно (не иначе как тренировался только что) встал перед ней на одно колено. В его глазах плавала оранжевая страсть.

- Я люблю тебя! Полюбил с первого взгляда… Не могу без тебя! Дышать не могу! Жить не могу!- Он припал прохладной щекой к ее голым бедрам, скользнул шелковистыми губами по круглой коленке.

- Как тебя зовут?- Она почувствовала, как Бородин несильно, но всем телом вздрогнул и затаился. Лучше бы встал и врезал по бесстыжим черным глазам.

Она выждала несколько секунд и поднялась со стула, стряхивая безвольное тело.

- Ты позавтракаешь или сразу уйдешь?

Он помотал головой, на краткий миг она его даже пожалела. Встал с колен и пошел в спальню.

- Переживешь,- вслед ему прошептала она.

Через три минуты Бородин затопотал в прихожей. Ждал, выйдет проводить или нет?

Ольга вышла.

- Ты говорил, что тебя с работы уволили?

- Сам ушел,- сумрачно ответил Бородин, бросая косой взгляд в ее сторону.

- Если нужна работа, подойди в "Центр мебели" на Большевиков, я постараюсь помочь.

В ответ он не произнес ни слова.

- Ступай, Дима. И забудь эту ночь.

Он щелкнул замком. В дверях обернулся, и она заметила слабый отблеск стали в его глазах. Даже удивиться не успела – не ожидала ответа от такой размазни бесхребетной, но приготовилась для защиты.

- Слушай, этот бычара он где? Сбежал от тебя, что ли?!

- Скотина,- для полноценного крика в ее легких не хватило воздуха.- Гаденыш бледный…

А он уже бежал вниз по лестнице, и на его губах змеилась тончайшая улыбка, похожая на пыльную паутинку в давно нечищеном углу.

Дверь медленно закрылась, отсекла ее от прохладного коридора. Ольга смотрела на темную, блестящую кожу и бронзу дверных замков, и глотала слова и слезы. Она прислонилась к стене и сползла на пол.

- Какая же ты сволочь,- шептали ее соленые губы.

… И выронил камень свой!..- Отозвалась ватная тишина.

- Гаденыш бледный,- ее губы побелели от напряжения.

… Подбери его!..

- Будь ты проклят,- и лицо стало матово-белым, давешним, призрачным в обрамлении черных волос.

… Он теперь твой! Твой!!!

А дальше холодно и пусто. Страшно когда знаешь, что ничего уже не изменить. Никто не в силах подправить судьбу, изменить ее.

"Тогда изменись ты",- шепнул ЕГО голос.

- Но я не могу. У меня больше нет сил. Ты знаешь это лучше меня!

"Я ничего не знаю",- прошелестел голос Нильса.

- Поздно. Уже поздно что-то менять. Тебя не стало, и теперь уже все поздно,- Ольга всхлипнула.- Господи, помоги мне…

В углу открытого бара, заставленная коньяком и ликерами, дожидалась своего часа бутылка молдавской "Мадеры". Вот и пришло ее время.

- Пришло твое время,- прошептала Ольга, поднимаясь.

Наверно так и сходят с ума. Мир в ее глазах вдруг рассыпался на миллион стеклянных осколков, и на затяжное странно-пугающее мгновение Ольге показалось, что она попала в совершенно незнакомое место, очутилась вдруг на коротком, широком пятачке возле массивной колонны в окружении множества приоткрытых дверей, за каждой из которых угадывалось смутное, тяжелое движение чуждой человеку жизни…

В этот момент в прихожей оглушительно забарабанили в дверь. Ольга вздрогнула, с трудом перевела дыхание.

- Кто там?!- И самой стало жутко от собственного крика.

Кажется, она услышала за дверью сдавленный плач.

Ольга стремительно подошла к двери и одним движением открыла замки.