Владимир Гончаров - Апокриф

Отец, когда узнал, что один из его сыновей собирается бросить семейный промысел, прямо-таки взбесился, но и Репт показал, что уже давно не находится полностью в родительской воле. Дело едва не дошло до драки между родственниками. От проклятия сына перед Святыми Предметами отца удержала мать, но в спину отступнику, покидавшему родовой кров, была брошена совершенно серьезная угроза лишить его наследства.

Ну, что ж! Желание вырваться из круга судьбы, очерченного, казалось, самим фактом рождения в потомственной рыбацкой семье, требовало жертв. И жертвы оказались довольно тяжелы. В ожидании дальнейшего карьерного роста пришлось много работать, безропотно брать на себя две и три нагрузки, отказываться от выходных, когда следовало организационно подготовить разного рода мероприятия для своих профсоюзных боссов, и при этом довольствоваться более чем скромным жилищем в виде съемной комнатки с «удобствами» в общем коридоре, сухомяткой в завтрак обед и ужин и кинематографом в качестве пика программы развлечений.

Только через три года ему удалось перешагнуть новую карьерную ступеньку. Репта назначили инструктором отдела профсоюза рабочих рыбоконсервных предприятий Западного Берега, в связи с чем он переехал в малюсенькую отдельную квартирку, купил подержанный автомобильчик и смог изредка позволять себе посидеть в недорогом ресторане с приятелями или с не слишком претенциозной знакомой. Но дальше все как-то совершенно застопорилось. По идее, следующей стадией восхождения к вершинам карьеры для Репта должно было стать выдвижение его в председатели какого-нибудь небольшого отраслевого или территориального профсоюзного объединения. Ну, или по крайней мере в заместители такового. Оказалось, однако, что беспримерной старательности, точной исполнительности и преданности руководству для этого мало. Репта хвалили, хлопали по плечу, благодарили за труд и даже регулярно премировали, но, при этом, не слишком часто освобождавшиеся перспективные и доходные руководящие посты всегда доставались другим. Счастливые конкуренты возникали, как правило, после каких-нибудь телефонных звонков из вышестоящих профсоюзных сфер, из авторитетных государственных органов или правлений солидных частных компаний. Кроме того, у боссов «Объединенного профсоюза рыбаков и рабочих рыбной промышленности Западного Берега» оказалось много родственников и свойственников, нуждавшихся в хорошем трудоустройстве.

Один только раз Репт попытался восстать, заявив о неких своих правах на выдвижение, но тут ему достаточно холодно намекнули, что и на его должность есть достаточное число достойных кандидатов, в то время как ему самому, буде такое желание возникнет, никто не станет мешать вернуться к исконному роду деятельности.

После стольких лет трудов, лишений и надежд возвращаться в родительский дом подобно побитой собаке не было никакой возможности. Пришлось смириться, уповая только на слова Завета истины «Блаженны кроткие…» и мечтая, разве что, о чуде.

И чудо воспоследовало.

«Партия Труда и Справедливости» обратилась к «Объединенному профсоюзу», в котором тщетно подвизался Репт, за пролетарской солидарностью и материальной поддержкой, с целью отвоевать побольше мест в кантональном законодательном собрании. Боссы, получив немалую мзду из партийной кассы, в свою очередь широко распахнули профсоюзные закрома и пообещали всю возможную поддержку со стороны рыбацких масс. Однако уверенности в успехе не было. «Объединенное Отечество» вело свою компанию на редкость агрессивно, административный ресурс использовался по полной программе, а список их кандидатов с электоральной точки зрения представлялся великолепным — сплошные праведники или звезды!

И вот тогда кто-то навел руководство «трудовиков» на мысль привлечь на свою сторону в то время еще только начавшего приобретать известность Острихса. Лошадка казалась весьма темной, а рассказы о ее резвости в предвыборных гонках отдавали дурной фантазией, но целых три обстоятельства подтолкнули к тому, чтобы сделать на нее хотя бы часть из намеченных ставок. Во-первых, — имелись сведения от весьма информированных лиц будто «Либеральный Центр» добился своего феноменального успеха в Лиазире только благодаря Острихсу. После этого, вроде бы только при содействии Острихса, националисты обошли «Объединенное Отечество» на муниципальных выборах в одном из крупных городов Рукра. Можно было, конечно, отмахнуться, дескать: «Брехня!» А вдруг, — правда?

И здесь вступал в действие второй фактор: Острихс ничего не требовал за свою помощь! Достаточно было обеспечить его крышей и едой. С одной стороны, это казалось подозрительным — не бесплатный ли «сыр»? С другой, — ведь, и правда, — бесплатно!

Ну, а в качестве третьего аргумента выступила необходимость использовать в неравной борьбе с партией власти любые средства, даже попахивавшие чертовщиной…

Это потом, год или полтора спустя, самые главные бонзы любой партии стали считать за честь лично обхаживать Острихса, а тогда, в самом начале славы, встречать его на вокзале отправили безотказного (а куда ему деваться?) и исполнительного Репта. Репту же поручили и в дальнейшем опекать гостя: поселить его в гостинице, обеспечить питанием, а также быть при нем одновременно шофером и звеном, связующим с предвыборным штабом.

Репт не без основания воспринял такое поручение, как лишнее свидетельство отсутствия у него каких бы то ни было серьезных перспектив на дальнейший подъем по лестнице профсоюзной карьеры, и погрузился в уныние. В итоге восьмилетних трудов оказаться приставленным к сверстнику в качестве практически человека для услуг — такое способно испортить настроение любому, в ком самолюбие не умерло окончательно.

Выхода, однако, не было, и Репт добросовестно исполнял поручение, стараясь даже изобразить сердечность и радушие.

К счастью и даже к удивлению Репта, гость ни в малой мере не демонстрировал какой-нибудь надменности или заносчивости. Судя по всему, Острихсу вообще претил дух любой навязанной со стороны субординации в отношениях между людьми, и он почти сразу показал желание общаться с Рейтом на равных, как если бы тот был ему просто приятелем, пригласившим к себе в гости. Все это выглядело очень искренно, и оснований ломаться, изображая из себя слугу, знающего свое место, несмотря на великодушие хозяина, у Репта не было никаких. В итоге стороны с удовольствием перешли к более удовлетворяющему их стилю взаимоотношений.

Манера Острихса быть очень откровенным в раскрытии собственных восприятий, переживаний или мотиваций невольно вызывала на откровенность и его собеседников, если только они не были связаны какой-то особой необходимостью держать язык за зубами. Уже на второй день знакомства, вместе с очень понятной симпатией, Репт почувствовал к Острихсу совершенно неожиданное доверие, а на третий — по первому подходящему поводу вывалил перед ним все свои печали: разрыв с семьей, очевидная ошибка в выборе поприща, перспектива провести длинную жизнь в узкой колее, предназначенной мелкому клерку, в вечной погоне за ничтожными прибавлениями к благосостоянию и под ворчание всегда недовольной жены, если, конечно, найдется женщина, которая пожелает выйти замуж за неудачника и нарожать от него детей…