Владимир Гончаров - Апокриф

Босс, выслушивая претензии Репта, почти не скрывал скучающе-досадливого выражения лица. В резюме короткого разговора он заявил, что не собирается делить шкуру неубитого еще медведя, но пообещал, что в случае победы альянса на выборах и с учетом большого стажа работы просителя рассмотрит вопрос о внесении его в списки кадрового резерва. И все! Это была форма относительно вежливого отказа — не более. Репт обозлился. Он-то хорошо знал о том, что пресловутая шкура заранее и совершенно замечательно распределена. Об этом шла масса вполне понятных и заинтересованных толков в аппарате. Назывались конкретные имена, должности… Только имя старательного Репта в этих соблазнительных разговорах не звучало.

И он решился.

Через три недели прошли выборы, и все, кто был посвящен в их кухню, смогли очередной раз убедиться, что один Острихс стоит целой армии агитаторов и сам дороже любого избирательного фонда. «Трудовики» одолели «Объединенное Отечество».

Свершив назначенное, «делатель депутатов» как всегда отказался от какого-либо вознаграждения, от участия в банкете победителей и даже от того, чтобы кто-то провожал его на вокзале. Острихс отправлялся в очередной вояж в другой конец страны, где его уже с нетерпением ждали следующие кандидаты, жаждущие обрести себе в поддержку гарантированное чудо. Он, как всегда, не знал, какое решение примет на этот раз, пустит ли в работу свой дар или все дело ограничится лишь «смотринами». После очередного безусловного успеха, его, то что называется, стали рвать на части. «Портфель предложений», как сказали бы деловые люди, был переполнен, и заведовать им, а также предварительными контактами с соискателями Острихс поручил своему новому и пока единственному спутнику — Репту.

По прошествии всего пяти месяцев, когда Острих успел совершить еще один «подвиг» на каких-то выборах и готовился к следующему, на Репта неожиданно вышел председатель «Объединенного профсоюза». Тот самый! Он притащился за три тысячи километров только для того чтобы лично уговорить Репта устроить ему встречу с Острихсом. Босс, видите ли, желал стать еще более крупным боссом и мечтал, чтобы «делатель депутатов» помог завоевать соответствующие голоса на Съезде профсоюзов. Теперь он сам предлагал Репту любые должности и очень крупную сумму денег единовременно, лишь бы тот согласился помочь. Но у Репта к этому времени уже образовались совершенно другие виды на собственный счет. Он убедился в том, какую силу представляет из себя его новый мателот, и поставить себя под риск испортить с ним отношения, польстившись на мелкий соблазн, полагал верхом неблагоразумия. «Совершенно ясно, что влияние Острихса будет только расти, и только на пике этого влияния нужно постараться сорвать свой куш. А сейчас рано!» — примерно так рассуждал Репт, обдумывая забавную шутку, которую судьба разыграла между ним и его бывшим шефом. Он твердо и с известной долей презрения отказался от всего, что ему было предложено, и, ничем не обнадеживая просителя, пообещал лишь «доложить», хотя знал предполагаемый ответ почти наверняка. Через пару дней с деланным сочувствием Репт сообщил обескураженному профсоюзному боссу печальное известие.

Это было торжество!

Тиоракис, когда еще только втерся в компанию Острихса, постарался набиться в друзья к Репту, но это ему не удалось. Сын рыбака вообще не был настроен на какие-либо сантименты, близко к себе никого не подпускал, и разговоров по душам с ним не выходило. Напротив, почуяв попытку вызвать его на откровенность, он сворачивался улиткой и ускользал внутрь панциря корректной холодности. И оттуда на Восту Кирика смотрели внимательные глаза, в которых читалась смесь подозрительности с ревностью. Репт явно боялся, что кто-то может покуситься на завоеванное им место при особе делателя депутатов.

Никакое напряжение или, тем более, склока в отношениях с постоянными спутниками Острихса, Тиоракиса не устраивали (можно было легко испортить о себе впечатление и получить «от ворот поворот»), поэтому он сделал все возможное, чтобы рассеять настороженность Репта в отношении себя. В силу этой задачи, Воста Кирик демонстрировал крайний идеализм в своих устремлениях и предельную непрактичность в решении повседневных дел. Репт мог легко убедиться, что этот тип, при всем своем университетском образовании, никакой конкуренции на позиции добровольного и «незаменимого» администратора ему не составит. А Тиоракис, с учетом информации, известной ему из спешно собранного досье на Репта, а также из личных наблюдений сделал окончательный вывод, что первый из спутников Острихса, конечно же, ведет определенную игру в собственных интересах, но тема ее не слишком глубока. Иными словами, этот человек хочет когда-нибудь, в момент высшей конъюнктуры, конвертировать свое положение при Острихсе в крупную, а желательно, в очень крупную, личную выгоду, но о том, чтобы пытаться как-то управлять Острихсом, заставлять его идти в наиболее выгодном направлении, даже и не помышляет. А если и помышляет, то резонно сознает, что слабоват для такой ведущей роли.

Подобное видение ситуации, окажись оно верным, позволяло надеяться не только на нейтралитет, но и на определенную поддержку со стороны Репта в предполагаемой попытке Тиоракиса развернуть «Чужого» на сотрудничество с властью. Совершенно практичный и приземленный ум самодеятельного «администратора» не может не увидеть той прямой и быстрой выгоды, которая немедленно обнаружится, если из явной личной оппозиции Острихс перейдет к альянсу с правящей партией. Тут логика простая: чем выше залетит Острихс, — тем шире открывается горизонт для Репта. Одно дело — идти за лидером «тесными вратами», ловя благоприятный момент, чтобы вовремя соскочить (тут есть значительный риск не рассчитать и повредиться), и совсем другое, — двигаться по широкой дороге в режиме наибольшего благоприятствования, будучи окруженным подушками безопасности и с «золотым парашютом» за плечами вдобавок. «Нет, — резюмировал для себя Тиоракис, — ежели Репт почувствует, что мой Воста Кирик старается подтолкнуть Острихса на путь лояльности, то он мешать уж точно не станет, а скорее, поддакнет, разыгрывая из себя простоту душевную…»

Тиоракис в своем анализе окружения Острихса уделил особое место Репту именно потому, что чувствовал за ним некую самостоятельную позицию, способность оказывать влияние, и опасался помех с его стороны для собственной миссии. Другие люди, составившие постепенно, в течение последних двух-трех лет, род постоянной свиты при «Чужом» в его странствиях по городам и весям, в указанном узком смысле Тиоракиса не тревожили, хотя, чисто по-человечески, некоторые из них были гораздо интереснее Репта.