Владимир Гончаров - Апокриф

Но тут один из наиболее инициативных и сообразительных молодых людей, находившихся с другой стороны барьера, заметил: в верхнем ярусе решетки прутья приварены таким образом, что на стыке створок образуют пространство, в которое можно попытаться протиснуться. Он тут же обезьяной взлетел под свод тоннеля и, извиваясь как червяк, действительно пролез через узкую щель. Стража была обескуражена, но что она могла поделать? Какая-то сила вдруг дернула Тиоракиса (с ним такое случалось), и он тут же, обдирая бока грубым железом и рискуя расколотить себе череп о мраморные ступени при спуске практически вниз головой с другой стороны решетки, повторил путь первопроходца. Когда третий студент вслед за Тиоракисом уже заканчивал преодоление препятствия, на верхних ступенях туннеля появился бригадир распорядителей. Это был кто-то из старшекурсников, а может быть, даже из младших преподавателей. Он, величественно сложив руки на груди, полупрезрительно осмотрел запыхавшийся от физического напряжения авангард правдолюбцев и мрачно произнес, обращаясь к своим подчиненным:

— Почему до сих пор не вызвана полиция? Здесь явное нарушение общественного порядка! Хотят люди посидеть в участке — нужно им помочь!

Тиоракис ничего не мог сказать за двух других находившихся рядом с ним смельчаков, но сам он вдруг остро ощутил, что, пожалуй, погорячился со штурмом решетки. Видимо, такие ощущения были не только у него, поскольку в коридоре перед туннелем к этому моменту осталось человек семь или восемь, не больше.

Насладившись произведенным впечатлением, бригадир распорядителей осмотрел поле боя и, убедившись, что от армии противника остались жалкие ошметки, неожиданно сменил гнев на милость.

— Ну, ладно, — сказал он, — вот этих, что остались, пропустите! Только, тихо чтоб!

Заветная решетка на несколько секунд раскрылась, пропустив гордых своей «победой» борцов к дверям зала. Коридор окончательно опустел.

Когда Тиоракис, наконец-то, умостился на одной из ступенек круто поднимающегося амфитеатра, от начала встречи прошло уже около получаса.

На сцене, на стульях, стоявших позади невысокого столика, сидело трое ничем не примечательных людей. Момент, когда их представляли аудитории, Тиоракис пропустил и поэтому понятия не имел, какое положение занимают эти лица в ФБГБ.

Один из них, видимо, уже довольно давно излагал достаточно хорошо известную Тиоракису по литературе и документальным фильмам историю создания отечественной секретной службы. Это разочаровывало: ничего сенсационного, захватывающего или хотя бы просто нового. Тиоракис даже порадовался, что не пришлось слушать с самого начала. Выступление, к счастью, быстро закончилось, и слово взял второй «гэбэровец». Он рассказал о своем участии в одной, ставшей по какой-то причине широко известной диверсионной операции времен Шестилетней войны. Тоже ничего нового. Об этой истории даже художественный фильм был снят, и Тиоракис его видел. Ну, правда, самому посмотреть на человека, о котором до этого знал только понаслышке, было интересно.

После этого сидевшие на сцене разведчики (или контрразведчики, или, кем они там были) предложили студентам задавать вопросы в письменном виде. По залу поплыли записки. Тоже ничего выдающегося:

— Кто, по-вашему, самый лучший наш разведчик?

В ответ — всем известная и растиражированная фамилия героически провалившегося шпиона (А что вы хотели? Чтобы вам действующего назвали?)

— Понравился ли вам мультипликационный фильм «Шпионские ужасы»?

Ответ: «Не понравился» — Тиоракиса удивил. У них там, что? С чувством юмора плохо?

— Правда ли, что Первосвященник Цеттл IV (Миротворец) начинал в качестве агента спецслужбы?

Иерарх, разумеется, оказался выше столь мирского дела (и как такое только на ум приходит!).

Все прочие вопросы и ответы были примерно в таком же ключе. Если и присутствовал на этой памятной встрече какой-нибудь иностранный разведчик, вряд ли он смог пополнить свой шпионский улов сколь-либо ценной информацией.

Правда, на один вопрос последовал совершенно четкий и определенный ответ. Тиоракис впоследствии предполагал что, скорее всего, этот вопрос был заранее заготовлен самими «гэбэровцами» и, возможно, именно из-за него была затеяна вся эта встреча.

— Расскажите, пожалуйста, как можно попасть на работу в ФБГБ?

— Если кого-нибудь действительно интересует этот вопрос, то по окончании нашей встречи можно обратиться за разъяснениями в кабинет номер четырнадцать административного сектора. Там будет наш представитель в течение всей следующей недели. Милости просим.

Зал отозвался оживлением и смешками.

Фильм, который показали в завершение мероприятия, оказался полной ерундой, хотя авторы явно пытались подражать лучшим образцам жанра. Тиоракис ушел, не досмотрев.

Сейчас его мучил вопрос: стоит ли идти в четырнадцатый кабинет административного сектора?

Перед ним вроде бы приоткрылась дверца в тот скрытый мир, который так влек его к себе. Воспользоваться ли случаем? И посоветоваться в таком деле не с кем. «С мамой? — соображал Тиоракис. — Я ее отношение к этому ведомству знаю… С отцом? Переписку затеять по этому поводу? Или по телефону: «Как ты думаешь, папа, что если я пойду в шпионы?» Глупо как-то… С сестрой… Ну, ее-то ответ мне заранее известен! Она у нас вечная оппозиционерка. Будет плеваться и пугать меня страшными историями. С Леттой? Это вообще — бред! Летта — по другой епархии. С друзьями? Вот почему-то мне особенно не хочется, чтобы об этих моих планах знали друзья!»

В конце-концов, он окончательно понял, что выбор придется делать самому. Несколько дней Тиоракис ходил вокруг решения, как кот ходит вокруг холодильника, когда обоняние живописует ему, сколь вкусный кусок свежей печенки хранится в проклятом белом ящике. Три раза он даже поднимался в административный сектор и с деловым видом проходил мимо двери с обозначением: № 14. Два раза в длинном коридоре кроме него были какие-то люди. Ему казалось, что они во все глаза смотрят на него, и он сосредоточенно следовал мимо, как бы имея в виду совсем другую цель. Третий раз в коридоре не было никого, и Тиоракис… снова прошел мимо.

Нет, не решился. Почему — точно не мог объяснить сам. Не дозрел, наверное. Опять же где-то слышал… может быть, читал, что к так называемым «инициативникам» в службах такого рода относятся с большим подозрением…

Урочная неделя прошла, и проблема отпала сама собой, оставив легкий след сожаления об упущенной возможности.

Тиоракис продолжал с охотой и очень хорошо учиться, в связи с чем, уже на втором курсе был освобожден от платы за обучение. Он же стал одним из «золотых перьев» университетской многотиражки, чем приобрел широкую известность среди студентов, студенток и преподавателей, став таким образом довольно заметной личностью.