Джон Уэйн - Зима в горах

Двигатель кашлянул и заглох.

Гэрет выпрямился и крикнул:

— Отворите дверь запасного выхода!

Какая-то женщина громко всхлипывала. Но остальные пассажиры, видя, что автобус стоит и никто не пострадал, держались сравнительно спокойно. Драматизм приключения, по-видимому, даже доставлял им некоторое удовольствие. Совсем иначе чувствовал себя Роджер. Пока эти люди дремотно тряслись в автобусе, направляясь на работу, он был весь взвинчен, готов к действию, а теперь произошел нервный спад. Роджер был растерян, испуган, ему казалось, что автобус того и гляди опрокинется — так страшно он накренился; переднюю дверь намертво прижало к откосу, и выбраться из автобуса можно было только через заднюю, запасную дверь, где Йорверт уже воевал с неподдававшейся его усилиям ручкой. Дверь заело — видимо, ее давно не смазывали. А что, если потечет горючее и автобус загорится? Ведь от удара могли произойти какие угодно повреждения. Тогда отсюда не выберешься. Лоб у Роджера покрылся мелкими росинками пота. Дикий крен автобуса, круча холма — все лезло ему в глаза. Пассажиры вскочили с мест и столпились в проходе. Дженни была отделена от него четырьмя рядами сидений — слишком далеко, он не мог ее коснуться. Но она как будто не очень испугалась, слава тебе господи. Она даже улыбнулась, обернувшись к нему; в эту минуту Йорверт посильнее навалился на дверь, и она распахнулась.

Все были спасены. Пассажиры начали вылезать на свет божий, и по мере того, как они один за другим покидали автобус, у Роджера стал проходить его приступ клаустрофобии, нервное возбуждение улеглось. Ему даже не хотелось вылезать из автобуса. Теперь ему уже было интересно поглядеть, что происходит у него за спиной между Гэретом и хорьком.

Обернувшись, он увидел, что Гэрет держит хорька за шиворот, приподняв над сиденьем. Айво же, стоя спиной к Роджеру, громко говорил:

— Неквалифицированный шофер. Ему нельзя доверять управление автобусом. Он не может отвечать за безопасность пассажиров.

— Так он же выскочил мне наперерез, — верещал хорек. — Куда мне было деваться? Он прямо на меня выехал. Вы же все видели.

— Мы ничего не видели, — сказал Гэрет. Он основательно тряхнул хорька. — Заткни глотку. Объясняться будешь в суде.

— Он нарочно наскочил на нас, — твердил хорек.

Гэрет отпустил ворот и, размахнувшись, легонько смазал хорька по физиономии.

— Не имеете права! — всхлипнул хорек и повалился на сиденье.

Роджер поглядел поверх его головы в ветровое стекло на дорогу. „Додж“ стоял впереди футах в двенадцати от автобуса. У него было помято крыло и разбита фара, но он твердо стоял всеми четырьмя колесами на дороге и, по-видимому, в любую минуту мог продолжать путь. Гито вылез из кабины и спокойно остановился возле автобуса, наблюдая в окна за происходящим.

— Ты за это ответишь, парень, — сказал Айво хорьку. Он обернулся к Роджеру: — Кто-нибудь позвонил в полицию?

— У меня есть свидетели, — сказал хорек, шныряя глазами по лицам. — Все видели.

— Правильно, — весело сказал Роджер. — Я ехал в этом автобусе и могу засвидетельствовать, что вы нарушили правила безопасности движения, ехали под уклон слишком быстро, не учитывая условий дороги. А когда из бокового проезда появился грузовик, вы растерялись и не сумели вовремя затормозить. Счастье еще, что никто не пострадал.

— А вот надо выяснить, что с этой дамой, которая так страшно перепугалась, — сказал Айво. — Вон, она все еще плачет. У нее нервный шок — это нескоро пройдет. Вашему хозяину придется еще выложить кругленькую сумму на лечение.

— Моему хозяину… — начал было хорек и осекся.

— Да, теперь все выплывет наружу, — сказал Гэрет. — Ступайте позвоните в полицию, Роджер. А я погляжу, чтобы он не смылся.

— Послушайте, — быстро заговорил хорек. — Мой хозяин не захочет иметь неприятности. Не к чему звонить в полицию. Хозяин заплатит владельцу грузовика за повреждение. И сам, за свой счет, уберет отсюда автобус. И все будет тихо, мирно, понимаете?

— А мы не хотим, чтобы тихо и мирно, — сказал Гэрет.

— Мой хозяин позаботится, чтобы вы не остались в накладе, если мы все это уладим по-хорошему, — сказал хорек. — Он даст каждому по пять монет, если вы не будете свидетельствовать против.

Гэрет упер в него каменный взгляд.

— Десять, — сказал хорек.

Гэрет снова отпустил ему оплеуху.

— Ступайте, Роджер, звоните, — сказал он.

Роджер ушел.

Сержант полиции был желт и сух, как песок, и волосы у него были желтые, как песок, и голос скрипел, как песок под ногой. У него были плоские, лопатообразные пальцы и твердый, сверлящий взгляд. Он привел с собой констебля — здоровенного детину, которому с виду было никак не больше восемнадцати лет и на которого были возложены все менее ответственные обязанности, как то: управлять машиной, вести записи в блокноте, измерять шагами тормозной путь. Установить длину последнего на обледенелой горной дороге было невозможно, но констебль с ученым видом прикинул что-то в уме и занес в свой блокнот.

Сержант же первым долгом заявил пассажирам, что они все будут свободны и смогут отправиться по своим делам, как только он снимет с них показания. После этого ему потребуются лишь главные действующие лица: оба шофера и любой, кто пожелает заявить о причиненном ему увечье или материальном ущербе.

— Попрошу всех, кто был свидетелем аварии, — сказал сержант, — сообщить констеблю свое имя и адрес, а мне расскажите своими словами, что вы видели.

Он стоял перед ними, как ефрейтор перед взводом неуклюжих новобранцев.

Роджер ждал, что шофер-хорек начнет истерически взывать к пассажирам, ища у них поддержки. Но этот малый, казалось, совсем очумел, словно гусеница, ужаленная осой. Вид двух синих мундиров нагнал на него такого страху, что, по-видимому, совершенно лишил его способности думать, действовать и даже осознавать окружающее.

В наступившей затем тишине стало ясно, что никто из пассажиров, находившихся в автобусе до появления в нем Гэрета с его приятелями, не намерен давать никаких показаний. Они или и в самом деле ничего не видели, так как авария произошла внезапно и через пять секунд все было кончено, или у них просто не было ни малейшего желания терять время на показания и причинять себе беспокойство.

Не давая им передумать, Роджер решительно выступил вперед:

— Я был свидетелем аварии.

— Ваша фамилия и адрес, сэр? — спросил констебль.

Роджер назвал себя и продолжал:

— На мой взгляд, шофер автобуса ехал под уклон с недозволенной скоростью. Принимая во внимание дорожные условия. — Этот последний штрих очень понравился ему самому: „принимая во внимание дорожные условия“ звучало вполне в духе английских полицейских протоколов. — А когда впереди из бокового проезда выехал грузовик…