Джон Уэйн - Зима в горах

Роджер сошел со ступенек и постоял на тротуаре, пока автобус не исчез в темноте. Затем он направился к домику миссис Арвел Джонс. Там явно было достаточно людей, чтобы ответить на стук. Наверху светилось окно, а внизу, хотя и было темно, но, судя по долетавшим на улицу звукам, там смотрели телевизор. Роджер постучал в дверь. Последовала долгая пауза — он мог поклясться, что все это время кто-то из дома наблюдал за ним. Затем дверь открылась, на этот раз перед ним стояла небрежно одетая и нечесаная девица. Лицо у нее было явно немытое, хотя она и попыталась скрыть это под слоем косметики.

— Мамка уже спит, — выпалила она, уставившись на Роджера.

— А откуда ты знаешь, что я хотел видеть именно твою маму? — спросил он.

Она постояла с минуту молча, крепко вцепившись в ручку двери, потом повторила: «Мамка уже спит». — И захлопнула перед его носом дверь.

Роджер сдержался. Если эта женщина по каким-либо соображениям не желает впускать его в дом, тут уж ничего не поделаешь. Он станет теперь подстерегать ее из автобуса, когда они будут проезжать через поселок, и, если увидит на улице, выскочит на ходу. А пока оставалась миссис Йоло Джонс. Он двинулся дальше. Да, у нее светилось окно. Миссис Йоло Джонс была более стройной и менее бледной из двоих. Она производила впечатление чуточку более интеллигентной, а кроме того, не казалась обремененной многочисленным и дурно воспитанным потомством. Вспомнив все это, он преисполнился большей надежды и постучал вежливо и скромно.

На этот раз дверь сразу же открылась — перед Роджером стоял сухонький человечек в темном костюме, похожий на деревенского дьякона.

— Что вам угодно? — спросил или, вернее, пролаял, этот человечек. Голос у него был высокий и звонкий, и он говорил, словно выплевывая слова.

— Не могу ли я видеть миссис Йоло Джонс, — сказал Роджер. — Речь идет…

— Если у вас дело к моей жене, — сказал дьякон, — я предложил бы вам обсудить его со мной. — Он отступил на несколько шагов, и оба они оказались в маленькой, ярко освещенной гостиной, где в камине яростно пылал огонь.

— Она была свидетельницей одного происшествия, — сказал Роджер. — Я ехал…

— Извините. Она не была этому свидетельницей.

— Ну, строго говоря, я знаю, что не была: она в это время находилась в магазине, но, понимаете, колесо…

— Никакого колеса она не видела, — сказал дьякон. — Она поручила мне сказать вам, что не желает делать никаких заявлений.

— А сам я не мог бы поговорить с ней? Видите ли, я…

— Уверяю вас, в этом нет необходимости.

— Но в то утро в магазине она сказала мне…

— В магазине, — заявил дьякон весьма громко и отчетливо, — миссис Джонс была без меня. С тех пор она обсудила случившееся со мной, своим мужем, — торжественно добавил он.

— И вы сказали ей, что она ничего не видела?

— Она предпочитает не вмешиваться в это, — сказал дьякон. — А теперь прошу извинить, у меня…

— Послушайте, — сказал Роджер. Он прерывисто дышал. — Я ведь не прошу вашу жену что-то для меня делать.

— К счастью.

— Когда она находилась в магазине, колесо влетело на ступеньки и ударилось в дверь. Нет, пожалуйста, не прерывайте меня. Дверь была повреждена. И ваша жена не могла этого не видеть. Она стояла всего в нескольких футах от двери, когда… когда колесо ударило в нее. Я только хочу, чтобы она подтвердила это.

— Исключено, — сказал мистер Йоло Джонс.

— Но почему же, черт возьми, это исключено?

Мистер Йоло Джонс уставился на Роджера своими довольно выпуклыми карими глазами.

— Исключено, и все тут, — просто заявил он.

Роджер был совершенно ошарашен.

— Вы хотите сказать… — начал он и умолк, ища подходящие слова, пытаясь сформулировать свою мысль, но смешался и спросил лишь: — Вы хотите сказать, что она не станет подписывать никаких заявлений?

— Да, именно так, — подтвердил мистер Йоло Джонс.

— Но ведь это же… черт возьми, почему? Кто-нибудь пригрозил ей или что-то сказал? — Но еще произнося эти слова, Роджер уже почувствовал их нелепость. — Черт побери, ведь здесь же не Чикаго! Никаких гангстеров тут нет. Это просто смешно.

— Вы сами говорите, что это смешно, — подхватил мистер Йоло Джонс. Он произнес: «сми-ши-но». — А теперь извините меня, пожалуйста.

Роджер вышел из гостиной в холл. Мистер Йоло Джонс следовал за ним по пятам. Когда они подошли к двери на улицу, Роджер открыл ее, но, вместо того чтобы выйти, вдруг круто повернулся и встал перед мистером Йоло Джонсом в тускло освещенном проходе.

— Ну чего вы боитесь? — внезапно спросил он.

— Моя жена…

— Ваша жена тут ни при чем. Когда она была там, в магазине, ей и в голову не пришло чего-то бояться. Это вы велели ей молчать и это вы мешаете мне встретиться с ней из страха, как бы она не сказала чего-нибудь лишнего. Но почему не сказать прямо? Кто-то пытается сделать мою жизнь здесь невыносимой. И эти люди пустили слух, что не рекомендуется иметь дело со мной. Неужели это так? И что будет, если вы мне поможете? Физическая расправа? Конечно же, нет. В деревне люди запоминают лица. Нельзя ухлопать человека и исчезнуть, нырнув в проулок, здесь — нельзя. Тогда в чем же дело?

— Я ничего не намерен с вами обсуждать, — заявил мистер Йоло Джонс.

С этими словами он, словно змея, вдруг сделал бросок вперед и своими маленькими сухими ручками толкнул Роджера. Тот вылетел на крыльцо и в ту же секунду услышал, как за его спиной захлопнулась дверь.

Роджер повернулся в сторону Лланкрвиса и, не оборачиваясь, двинулся в обратный путь вверх по горе.

Порой среди всех этих событий Роджер вспоминал о Дженни. Ему больно было вспоминать о ней, и он всячески старался этого избегать. Но, видимо, она прочно вошла в его жизнь. Точно он сидел в комнате, которая своей формой напоминала букву «Г», и знал, что Дженни тоже тут сидит, в той части комнаты, что скрыта от его взора, — сидит, не двигаясь, и потому не попадает в поле его зрения. Очень часто, когда он вместе с Гэретом дожидался в автобусе на площади Карвеная, пока они двинутся в путь, у него возникало ощущение, что вот сейчас появится Дженни — серьезная, быть может, в очках, — поднимется по ступенькам и сядет к ним в автобус. Это была конечно, чистая фантазия, но он не мог от нее избавиться. Однажды он шел через площадь, и ему вдруг показалось, что Дженни зашла в магазин возле замка; он ринулся за ней, сам удивляясь своей стремительности и проворству, ноги словно несли его сами собой. Но, войдя в магазин, он обнаружил, что это была вовсе не Дженни, а какая-то девушка в плаще, похожем на тот, в котором он видел Дженни. Когда она машинально повернулась к нему, притянутая его пристальным взглядом, он увидел совсем незнакомое лицо. Роджер двинулся назад, ноги его сразу обмякли, и он с трудом передвигал их. Разочарование его было столь сильно, что это поразило его. Дженни явно нужна ему — возможно, он даже любит ее, а если нет, то наверняка полюбил бы, если бы обстоятельства позволили им соединиться. Он пытался обмануть свои чувства, думая о Райаннон, занимаясь этой своеобразной мастурбацией. Но нужна-то ему была Дженни.