Джон Уэйн - Зима в горах

Мысли эти надоедливо звенели в его мозгу, словно кандалы каторжника. Наконец они добрались до Лланкрвиса, сделали две-три остановки на улице поселка и, поднявшись еще выше, стали возле гаража из рифленого железа. Машине пора было на отдых. Роджер молча вылез из автобуса, отворил двери гаража и остановился в ожидании. Гито, не торопясь, поставил машину в гараж, заглушил мотор, запер одну створку дверей изнутри, вышел, запер вторую створку и тоже остановился, глядя на Роджера в темноте, пронизанной светом звезд.

— Ну, так что? — сказал Роджер. — Кто напал на Гэрета?

— Я не видел, — сказал Гито. — Мы нашли его в проулке за пивной. Какой-то человек услышал шум, вышел, а он там лежит. Тогда этот человек позвал нас с Айво: все ведь знают, что Гэрет наш друг, правильно? Мы пошли прямо туда. Они его оглушили, но он уже поднимался на ноги, только очень медленно. Правое запястье у него было сломано. Он не мог двинуть рукой.

— Кто же это сделал?

— Не знаю, — сказал Гито. — А кто натравил — знаю, да и вы тоже.

— Да, — сказал Роджер.

Наступило молчание. Где-то далеко, в горном ущелье, залаяла собака или, быть может, лисица.

— Ну ладно, автобус в целости и сохранности, — деловито сказал Гито. — А вот, верно, и Айво, — добавил он. Слышно было, как, тяжело пыхтя, взбирается на гору грузовик. Он пообещал заехать за мной.

— Вы, значит, сейчас уедете? — сказал Роджер.

— Надо бы оповестить миссис Джонс, — раздумчиво проговорил Гито.

— Я оповещу.

— Пусть она не беспокоится, — сказал Гито. — Завтра или послезавтра он придет домой. А автобус в целости и сохранности. — Он говорил так, словно был уверен, что мать Гэрета прежде всего будет обеспокоена судьбой автобуса.

— Скажу, — пообещал Роджер.

Айво на грузовике подъехал к гаражу и остановился, не выключая двигателя. Он приветственно помахал Роджеру из кабины, но не опустил стекла, не высунулся, чтобы перемолвиться с ним словом. Гито подошел, забрался в кабину рядом с Айво, и грузовик стал разворачиваться.

Когда он скрылся из глаз, на горы легла такая тишина, что Роджер подумал: «Словно на вымершей планете». Никогда еще одиночество не тяготило его так. Но предаваться размышлениям на эту тему было бессмысленно. Там, в горах, у подножия черного отвала мать Гэрета сидит, ждет в оковах двойного мрака — своих мертвых глаз и темной комнаты. Вот, кому он все-таки нужен. Роджер решительно зашагал вверх по неширокой дороге и заметил, что на ней уже поблескивает иней.

Ночь была безлунная, но искрившаяся от инея дорога хорошо просматривалась в прозрачном тихом воздухе и в холодном слабом свете звезд. А чуть дальше, по обе стороны дороги был мрак — тяжелый, гнетущий, настороженный. И горы — черные массивы безмолвия.

Проходя окраиной поселка, Роджер почувствовал, что в голове у него проясняется: он начал более трезво оценивать положение. Однако эта трезвость утешения ему не принесла. Гэрет подвергся нападению, и притом настолько грубому, что потерял сознание и был доставлен в больницу. А нападавшие скрылись, неопознанные и, надо полагать, ликующие. Если у них хватило решимости напасть на Гэрета, им ничего не стоит взяться теперь и за него. Он слабее Гэрета физически, меньше может рассчитывать на доброжелательство и защиту со стороны местных жителей и, следовательно, во всех отношениях более уязвим. Роджер шел быстро. Поселок кончался, последний фонарь отбрасывал бледное пятно света на землю. Дальше — темная тропа, молчащие горы, черная громада отвала, нависшая над одиноким домом, стоящим на отшибе.

Роджер все шагал, уже и сам толком не зная, то ли он спешит к берлоге Гэрета, чтобы оказать поддержку старой женщине, то ли чтобы найти у этой женщины защиту и почерпнуть мужество. Но одно он знал твердо: сегодня ночью он не вернется в часовню. Быть может, он не вернется туда больше никогда.

Звякнула щеколда калитки. Роджер пересек поляну и подошел к дому. Низкие беленые стены слабо забрезжили во мраке у подножия темного, руками людей воздвигнутого утеса. Если бы хоть проблеск света в окне — гостеприимный желтый квадрат света, сулящий тепло, безопасность, домашний уют! Но старая женщина в вечной темноте своей слепоты сидит там одна в темной комнате, среди темных гор и смотрит на темное море. И он из одного мрака сейчас погрузится в другой.

Роджер призвал на помощь все мужество, какое еще оставалось в его груди. Но овладевший им страх был непреодолим — это был космический, почти благоговейный ужас. На середине поляны его ноги приросли к земле. Черный отвал встал перед ним, закрыв звезды; горные кручи отталкивали его от себя; холод, мрак, одиночество ширились; поглощая все, они опоясывали землю плотными концентрическими кольцами. Все напрасно, все его усилия тщетны, горы не хотят его, скалы отвергают, ни одна крыша не даст ему приюта, и повсюду на темных склонах его подстерегают убийцы.

Сделав над собой последнее судорожное усилие, он пересек тридцать ярдов, оставшиеся до двери, и постучал в нее несколько раз подряд. У него все-таки хватило выдержки не замолотить в дверь кулаком со всей мочи. Тем не менее стук его был громок и нетерпелив, и старая женщина, сидевшая там в своем добровольном затворничестве, не могла не понять, что случилось что-то дурное. Но голос ее был, как всегда, тверд, когда она откликнулась из своей качалки у очага:

— Dowch i mewn! [49] Войдите! (валл.)

Роджер нажал на ручку, и дверь сразу отворилась. Как эта женщина одинока, как беззащитна, как легко ее обидеть, когда она сидит тут, словно куропатка в своем гнезде!

«Миссис Джонс», — произнес он, тихонько притворяя за собой дверь.

«Гэрет с вами?» — спросила она.

«Нет, — сказал он. — Гэрет остался сегодня на ночь в Карвенае».

«Зажгите свет, — сказала она, — подойдите сюда и расскажите мне, что случилось».

Роджер повиновался. Она сидела, как всегда, возле электрического камина, а в очаге был приготовлен уголь, чтобы Гэрет, как только придет, мог его растопить. Роджер сел и протянул руки к камину. Тепло немного успокоило его; он уже не чувствовал себя как дикий зверь, затравленный в ночи.

«Прежде всего — Гэрет в порядке», — сказал он.

«Но его обидели. Его кто-то обидел», — тихо сказала мать.

«У него сломано запястье», — сказал Роджер.

«Он попал в аварию?»

«Нет, это не авария».

Она молча ждала, но видеть, как нервно стиснуты ее пальцы, было невыносимо.

«Я не хочу вас обманывать, — сказал Роджер. — На него напали».

«Где он?» — спросила она громче и как-то более звонко.

«Отдыхает, — сказал Роджер. — В больнице».

Она поднесла руку к горлу, но тут же тихо опустила ее на колени.

«Он в больнице?»

«Ему просто надо немножко отдохнуть, — сказал Роджер. — И руку ему там вправят».