Исмаиль Кадарэ - Прощальный подарок зла

Тот взялся за дверную ручку.

— Ты так думаешь, Бекир Али? — проговорил он бесстрастным голосом, не поворачивая головы, открыл дверь и вошел в спальню.

Хозяин застыл на месте с лампой в руках, ему показалось, что она вдруг стала раза в два тяжелее. "Ты так думаешь, Бекир Али?" — повторил он про себя слова гостя. Даже самаркандские гадальщики высказывались более определенно. И что он имел в виду, черт бы его побрал?

Бекир Али медленно вернулся в гостиную и некоторое время наблюдал, как слуги убирают остатки ужина. Сна у него теперь ни в одном глазу, и поди знай, доведется ли соснуть… "Какой дьявол принес тебя ко мне?" — мысленно выругался он. Потом решил больше не ломать голову. Не хочет говорить — и не надо. Почему он, Бекир Али, должен думать о том, как усладить его мужское достоинство? Другие, когда до этого доходило дело, были более откровенны. "Сказать по правде, Бекир Али, мне нравятся мальчики". Или: "Какие мальчики, дорогой мой, да меня до самой смерти от женщины не оттащишь". Ну и так далее, смотря какие у кого предпочтения, кому как положил Всевышний. А этот на тебе: "Ты так думаешь, Бекир Али?" Ишь ты, гордец какой, честное слово. Тьфу, чтоб у тебя глаза повылазили! Погоди, я тебе покажу гордость.

Главный прислужник, не сводивший с него глаз, подошел сразу же, едва хозяин подал знак.

— Мерьем готова?

— Готова, господин. И Лейла готова, если ему больше нравятся блондинки.

— Какие еще блондинки? Вообще непонятно, кого он хочет — мужчину или женщину. Так что на всякий случай приготовь и Мехмета.

— Как прикажете, господин.

Бекир Али на мгновение задумался.

— Насчет Лейлы ты прав. Может, ему действительно нравятся блондинки.

Чуть погодя, стараясь как можно тише ступать по дощатому полу, Бекир Али вошел в комнату по соседству с комнатой гостя. Он осторожно отодвинул коврик с цитатой из Корана, прикрывавший отверстие для подглядывания, и припал к отверстию глазом.

Гость в длинной ночной рубашке неподвижно лежал на кровати. Бекир Али знал по опыту, что тот, за кем подглядывают, всегда кажется неподвижным (волнение подглядывающего, возможно, и создает такое впечатление), но этот человек превосходил всех, за кем ему доводилось наблюдать. Если бы не четки, которые он машинально перебирал одной рукой, можно было бы подумать, что это восковая фигура.

Не пошевелился он, даже когда скрипнула дверь и вошла Лейла. Только глаза следили за игривой походкой девушки, направившейся к ложу. "Вот сучка, как уверена в себе", — подумал Бекир Али. Его словно что-то неприятно царапнуло. В какое-то мгновение ему показалось, что со столичным гостем она будет гораздо ласковее, чем с ним, провинциальным правителем. "Вот и попробуй узнай, что у этих женщин на уме", — мысленно проворчал он. Из столицы, кроме декретов, сплетен и моды, до них доходили и разные тонкости касательно любовных утех, наверняка позаимствованные у гяуров. Сколько раз он, сидя с друзьями в кофейне, ругал и проклинал эти новшества, презрительно кривя губы и плюясь с отвращением, а вот у их женщин, томящихся от скуки, небось только это в голове. Стоит им о чем-то таком прослышать, и они уже сгорают от нетерпения, как бы поскорее испробовать все самим. Вот и эта Лейла — вошла, так бесстыдно покачивая бедрами, наверняка ожидала чего-то особенного от заезжего гостя.

Уверенным движением девушка развязала узел, и тонкий халат соскользнул с ее тела. Оставшись обнаженной, она улеглась рядом с чужаком, вытянув одну ногу и согнув другую в колене, отчего в ее позе появилось что-то повелевающее. Мало того, она осмелилась заговорить с незнакомцем и даже улыбнулась своей загадочной улыбкой, лишь наполовину предназначенной для гостя.

— Ох и сучка, — выругался сквозь зубы Бекир Али. Непонятно почему, но он чувствовал, что из всего, что происходило и еще должно было произойти между ними, именно обращенные к гостю слова вызывали у него сильнейшую ревность. "Интересно, что же ты такое ему сказала, сучка?" — подумал он злобно.

Он не видел, ответил гость что-нибудь или нет. Только обратил внимание, что взгляд приезжего оставался бесстрастным, хоть и скользнул несколько раз с ее золотистых волос к черному пятну лобка (Бекир Али знал, что этот контраст будоражил всех мужчин, без исключения).

Гость довольно долго разглядывал девушку все тем же утомленным взором, потом рука его выпустила четки и потянулась к ее животу. Он погладил волосы на ее лобке, совершенно спокойно, как человек, который равнодушно ерошит волосы ребенку, чтобы поскорее отделаться от него, но так, чтобы его не заподозрили в том, что он не любит детей.

— Ха! Ну что, получила свое, чертова сучка? — победно выругался Бекир Али, увидев, что девушка, после того как гость открыто выказал свое равнодушие, поднялась с ложа и с оскорбленным видом вышла из комнаты, не удосужившись даже одеться.

"Ну, теперь поглядим, чего добьется наш маленький Мехмет", — подумал Бекир Али и даже потер руки. Ему было страшно любопытно, чем же закончится эта история. "Хм, ну и гость, — не раз повторил он про себя. — С кенгуру легче было бы найти общий язык, честное слово".

Мехмет, которому слегка нарумянили щеки, в отличие от Лейлы вошел с опущенной головой. Бекиру Али всегда нравился этот мальчик. Он был застенчивее девушки, и обожание любовников не вскружило ему голову и не приучило к кокетству.

Гость, когда мальчик появился в комнате, не выказал ни малейшего удивления — словно ничего другого и не ожидал. И точно так же не пошевелился, когда тот, робким движением сняв шелковые, вышитые по бокам шаровары, словно ягненок улегся на кровать.

Приезжий некоторое время разглядывал его все с тем же равнодушием, с каким смотрел и на Лейлу. Разве что в этот раз он даже не выпустил из руки четок, и их слоновой кости бусины скользили змеиными извивами по телу мальчика, когда он его гладил.

Но продолжалось это недолго. Он убрал руку, его глубоко посаженные глаза спрятались в глазницах, а бусины четок продолжили размеренное тоскливое движение между пальцами.

— Не хочет, — пробормотал Бекир Али. У него еще теплилась робкая надежда, пока мальчик оставался на ложе. Но она угасла окончательно, когда приезжий, слегка коснувшись бедра мальчика, что-то сказал ему. Тот поднялся — движения все такие же застенчивые, — сунул сначала правую ногу в шаровары, затем левую и вышел из комнаты, как и вошел — с низко опущенной головой.

"Наверное, он уже ни на что не способен, — размышлял Бекир Али. — Раз и навсегда подвел черту под этими делами, вот его и посылают то туда, то сюда с тайными заданиями. Ну и пусть теперь получает удовольствие от своей должности и возни со всякими там секретными бумагами".