Эмманюэль Бернхайм - Его жена

Точно так, как она себе это представляла.

От десерта отказался и положил три куска сахара в свой кофе. Один кусочек из сахарницы она взяла себе. На бумажке, в которую был обернут сахар, красовался маленький клоун.

Она зажала кусочек в руке. Это был их первый ужин.

Хотя есть она больше не хотела, Клер заказала крем-карамель, просто чтобы подольше побыть с Томасом в ресторане.

Она лежала вытянувшись, на боку. Томас спал, прижавшись к ней, его рука покоилась на руке Клер, ладонью он сжимал ее запястье.

Она улыбнулась. Между ног ее была влага, немного липкая. Томас не надел презерватива, он никогда больше не будет пользоваться ими. Ей хотелось бы подвигать ногами, потереться одной о другую, но она лежала неподвижно. При малейшем ее движении Томас мог пошевелиться и отодвинуться от нее. И она бы не чувствовала больше ни спиной, ни рукой его тепла.

Клер тоже уснула.

Она видела во сне Томаса с женой, у нее были длинные волосы. Они ложились спать, он в пижаме, она в длинной майке, потому что иногда по ночам один из их детей приходил к ним в постель.

Она открыла глаза. У Томаса не было ни жены, ни детей. Он спал возле нее, тесно прижавшись к ней, и тело его было таким горячим, что она вспотела. Клер стала дышать в такт с его дыханием. Спать она больше не хотела, она и не будет спать.

Клер не собиралась терять ни минуты из этой ночи.

Проснулись они очень рано.

Щеки у Томаса кололись. Это было хорошо.

Он выпил много кофе и съел много поджаренных хлебцев, обмакивая их в чашку. Наливая себе снова кофе, он всякий раз опять клал сахар.

С ним коробки сахара хватит всего на полмесяца.

В супермаркете Клер будет брать тележку.

Он повел ее посмотреть стройку до прихода рабочих.

Было еще темно.

Томас открыл дверцу в заборе и держал Клер под руку, когда они шли через двор.

В здании он включил переносную лампу. Они пошли вверх по лестнице. Клер чихнула. Пахло чем-то паленым и пылью, так же, как пахла шевелюра Томаса. Она остановилась и глубоко вдохнула. Ей хотелось бы сесть прямо на ступеньках лестницы и здесь и остаться. Она бы закрыла глаза и вдыхала этот запах снова и снова, запах Томаса.

Но он обернулся, и ей пришлось подниматься выше.

Она вернулась к себе прямо к приходу первого пациента.

Пока он раздевался, она положила в ящик письменного стола пробку от шампанского и вчерашний сахар.

Больной сильно кашлял. Он повесил рубашку на спинку стула в кабинете. Клер заметила, что воротник и рукава у рубашки грязные. Некоторое время она рассматривала их. Скоро Томас принесет свою одежду, чтобы было во что переодеться. Рубашки. И тогда она сможет купить стиральную машину. Он наверняка сам установит ее, а потом повесит над ванной сушилку для белья. Это было бы хорошо. Ей не пришлось бы больше стирать руками и относить белье в прачечную. Она оставляла бы все двери настежь, и запах смягчителя для белья распространялся бы по всей квартире. И одежда их пахла бы одинаково.

Она отложила стетоскоп. Бронхит.

Как только пациент ушел, она побежала в ванную. Возле раковины есть место для стиральной машины.

Томас жил в пригороде, у него был маленький домик с садом и гаражом. Он купил его год назад и сам занимался строительными работами.

Они вошли. Клер маленькими шажками шла впереди. Здесь — гостиная и столовая; там — кухня. Пол — плиточный, ковров не было, и голос Томаса звучал гулко. Вдруг Клер пошла в кухню. И постучала по стене. Она не несущая. Можно ее снести и сделать одну большую комнату.

Томас подошел к Клер.

— Ужинать этим летом мы будем в саду.

Они поцеловались и поднялись на второй этаж, в спальню.

Клер нежно отстранилась от Томаса и легла на живот.

Спать она будет крепко.

Он сказал «этим летом» и «мы». Январь, февраль, март, апрель, май, июнь. Полгода, по крайней мере, они не расстанутся. Она повторяла про себя: «Мы». Томас и она, отныне — это «мы». Она закрыла глаза. «Ужинать этим летом мы будем в саду». Погода хорошая, стол и стулья из белого пластика стоят в саду. Четыре стула. Жена Томаса выходит из кухни.

Клер нашла выключатель лампочки у изголовья кровати. Она не должна больше думать о жене Томаса. У Томаса нет жены.

Она встала. В ванной наверняка найдется снотворное.

В аптечке была пачка аспирина, девяностопроцентный спирт и лейкопластырь. Вот и все. Клер улыбнулась. Томас не принимал никаких лекарств. Он никогда не болел.

Она легла рядом с ним и свет не погасила.

Она смотрела, как он спит.

Клер решила снова принимать больных после семи часов. Будет работать до половины девятого, а потом присоединяться к Томасу.

Даст ему второй комплект ключей. И он сможет входить и ждать, пока от нее уйдет последний пациент.

Нет, пусть лучше звонит, чтобы она могла пойти открыть ему и поцеловать его, едва за ним закроется дверь. Как и раньше.

Она дала ему ключи. Так было проще.

Теперь она будет закрывать верхний ящик письменного стола на два оборота.

Клер собиралась ужинать с Томасом дома, когда в кабинете зазвонил телефон. Хотя она не была дежурной, Клер заспешила к телефону. Наверняка что-нибудь неотложное. Автоответчик включился раньше, чем она успела подойти. Она сняла трубку и отключила его. Это была одна из ее пациенток, мадам Корей. Она очень обеспокоена состоянием мужа, у него высокая температура. Она умоляла Клер прийти прямо сейчас, жили они поблизости. Клер записала код, этаж и приготовила сумку с инструментами.

Сказала Томасу, что быстро вернется.

Он проводил ее до двери. Он будет ждать ее, и они вместе поужинают.

Мадам Корей с нетерпением поджидала ее. Клер пошла вслед за ней по длинному коридору. Наконец они вошли в спальню. Комната сразу же понравилась Клер. Она сняла пальто и подошла к широкой кровати. Несмотря на то, что в комнате было тепло и лежал он под пуховой периной, мсье Корея бил озноб. Она протянула руку, чтобы пощупать пульс, и, еще не дотронувшись до запястья, почувствовала жар, идущий от его тела.

Цвет лица был желтый. Клер осторожно оттянула нижнее веко и направила лампу на белок глаза и на слизистую. Тоже желтые. Она заметила, что у него длинные ресницы.

Откинула полы пижамной куртки. Ткань была мягкой — бумазея.

Когда она пальпировала печень, он стонал.

Клер стала задавать ему вопросы. Да, вот уже несколько дней, как у него случаются приступы тошноты. Да, моча была очень темной, он заметил это сегодня вечером.

Клер достала пачку своих бланков.

Уровень трансаминазы, исследования желчных пигментов — она назначила массу анализов. Никаких лекарств, только немного аспирина. Это конечно же вирусный гепатит.

Она сложила инструменты и огляделась: стены, обтянутые тканью, ковры, пышная перина. Клер повернулась к мадам Корей: