Владимир Степаненко - Точка росы

— Ань-дорова-те! — поздоровался громко председатель сельского Совета Сероко. Остановился напротив Шибякина: — Здравствуй, начальник. Работаешь?

— Сам видишь. Тюкаю топоришком, чтобы не заскучать.

— Правильно говоришь. Ну я пошел. Буду бумажки питать. Печать надо ставить.

Через некоторое время Сероко пришел снова. На плече двустволка.

— Работаешь?

— Стучу.

— Я посижу около тебя. Ружье надо почистить!

Шибякин не ошибся в своем предположении. Ветер принес перемену. Понеслись к земле лохматые снежинки, выбеливая все вокруг.

— Погода идет! — сказал начальник экспедиции.

— Переневка. Охотнику хорошо, когда пороша.

— А охотишься?

— Однако, давно не гулял. Ядне Ейка бегает.

— А заведующий факторией охотится?

— Филька? — Сероко о чем-то вспомнил, нахмурил брови. — Филимон Пантелеевич нет, не бегает. Начальник!

— Я тоже начальник.

Сероко недоверчиво посмотрел на Шибякина, задрав голову. Сказал неторопливо, процеживая слова:

— Большой начальник не будет махать топором. Ты маленький начальник, шибко маленький начальник.

— Ты, стратег, пожалуй, прав, — громко захохотал Шибякин. — Здорово угадал. Большой начальник далеко отсюда. — Посмотрел на недотесанное бревно. Представил, что перед ним стоит не председатель поселкового Совета Сероко, а крепко сбитый, жилистый Ничипуренко. Построил украинец со своей бригадой почти весь поселок Газ-Сале. На любой вопрос отвечал без заминки: «Сробим. То очам боязно, а руки робят!» Отказался ехать с ним Ничипуренко, не захотела его Солоха бросать обжитую квартиру и снова ютиться в балке.

«Один я в Уренгое, как кол осиновый, торчу!» — подумал Шибякин снова и снова вспоминал о том, как получал назначение.

«Шибякин, — гудел „папа Юра“ в своем большом кабинете, завешанном картами, — ты вникай как следует в картину. Присмотрись, какими красками раскрашена площадь: где болота, где озера. Землю между ними не ищи. Изредка встречаются островки с песками. Крымский пейзаж не обещаю, но песок найдешь. Сейсмографы мне все уши прожужжали: перспективную площадь наметили. Вот ваша экспедиция и разберется во всем. Где что запрятано? Пока наш брат бурильщик не выдаст керн с породой — теория остается теорией. Ты меня понял? — Он вытянутой рукой обвел большой полукруг на карте: — Все тебе отдаю: Уренгойский вал и все земли за ним. Владей и царствуй!»

Еще в кабинете «папы Юры» Шибякин старался представить огромную площадь болот. Цвета на карте приобретали для него реальное значение. Начальник геологического управления не хотел его запугивать, но голос его звучал тогда тревожно. Уренгой оставался «белым пятном» на карте. Край охотников. Оленеводы обходили его стороной. «Папа Юра» решительно махнул рукой и сказал:

«Понятно, край света!»

Начальник управления долго давал советы, обещал помощь. Шибякин не сразу в раскручиваемом клубке голубых линий нашел нужный ему Пур. Пересек Тазовскую губу и двигался вверх по новой реке. Старался понять, как придется перетаскивать грузы для экспедиции.

«Что хрюкаешь, Шибякин? Недоволен назначением?»

«Грузы как доставлять?»

«Надейся на реки. Они наши кормилицы и единственные дороги! Придется строить аэродром. Подыскивай подходящую площадку. Авиаторы помогут!»

Шибякин представил, как вытянулось лицо у «папы Юры», когда получил его дерзкую телеграмму: «Принимаем самолеты на Пур». Вспомнил одну охоту с «папой Юрой» на уток. Сидели у костра. Кто-то затянул песню:

«Папа Юра» подхватил песню, во выводил свой припев:

Шибякин направился в избу, смахивая с плеч липкий снег.

— Штаб экспедиции! — сказал он громко, затаивая смех. Потоптался на повороте и шагнул в комнату, пригибаясь. Маленькая комната меряна и перемеряна его широкими шагами. В длину четыре отмера, а в ширину — три. — А двину я весной на плоту ставить вышки. Посмотрим, как ты отнесешься к этому, Пур. — Сел около карты и задумался. Все грузы идут на Крайний Север по железной дороге до Лабытнанги. А дальше колдуй, придумывай, начальник, разные способы, чтобы доставить сотни тысяч грузов до места.

Не первый раз садился Шибякин за стол, переворачивая свои блокноты с записями. А выдавалась свободная минута, тянулся к книгам.

Потемнело. Шибякин зажег керосиновую лампу. Стекло отпотело, и лампа ярко засветила. Развернул карту. Всматривался в нее, словно и впрямь собрался в плаванье вниз по Оби. Показалось, что раздался стук в дверь. Распахнул дверь. В комнату, следя мокрыми лапами, прошагал с достоинством черный пес с белой отметиной на груди.

— Тяпа, ты откуда?

Пес прошел вперед. Начал старательно отряхивать шерсть. По всей комнате полетели брызги. Капля упала на горячее стекло керосиновой лампы, и оно треснуло.

— Зверь, что ты наделал? — с ужасом крикнул Шибякин. — Убить тебя мало. Но я добрый человек. Сегодня из-за тебя не придется читать.

Пурга налетела внезапно, и через полчаса снежный вихрь проглотил поселок со всеми разбросанными избами, факторией и подступающим лесом; скрылся и противоположный, низкий берег Пура, обозначавший себя невысокими елями и кустами.

Шибякин искренне обрадовался, что в такую пургу оказался в избе, а не в кабине трактора или вездехода. За прожитые годы все пришлось испытать. Раз три дня просидели с трактористом в пургу в тундре. Сожгли все, что могло гореть. Пережитое не забывалось.

Печку начало выдувать. Маленькие окошки скупо процеживали синеватый свет. После каждого удара в комнату врывался ветер, стремительно обегал углы, шелестел раскрытыми блокнотами и картами.

Шибякин зажег свечу.

Лежащий перед дверью Тяпа вскинул голову. Острые треугольники ушей твердели. Несколько раз пес подымался и переходил с одного места на другое; потом долго умывался, старательно прикрывая распушенным хвостом кончик носа.

— Тяпа, тебе не нравится пурга? — спросил Шибякин.

Пес посмотрел на начальника экспедиции выразительными живыми глазами. Побрел к печке. Лег не под дверцей, где дышал огонь, а сбоку, около стенки.

— Думаешь, пурга затянется? — Шибякин набросил на ноги малицу и уткнулся в книгу. Перед самым отъездом он затолкал в вещевой мешок том академика Губкина. Не один раз на досуге перечитывал статьи ученого, но сейчас ему захотелось по-новому осмыслить и понять то дело, которому так горячо предана была новая его знакомая Калерия Сергеевна.

Каждая статья в томе возвращала к первым пятилеткам, к далекому времени молодой республики. Открытие нефти в Западной Сибири родилось не само собой, а явилось итогом давних и многолетних изысканий. Геологи и сейчас в постоянном поиске. Они обследуют новые площади, добираются до самых глубоких мест на холодном Ямале. Предсказания и предвидения известного ученого сбываются. К тому же нефть превратилась в самый злободневный «политический продукт».