Павел (Песах) Амнуэль - Расследования комиссара Бутлера

Так я и оказался втянут в военные действия между Израилем и Российской Федерацией, которые начались в 4 часа 13 минут утра 28 августа 2029 года.

Ночь была жаркая, и я спал при включенном кондиционере. В результате я чуть не прозевал самое интересное, поскольку закрытые окна заглушили звуки полицейской сирены, и разбудил меня звонок в дверь.

— Что такое? — возмущенно спросил я спросонья стоявшего на пороге комиссара.

— Ага, — сказал он. — Выходит, что твои жалобы на ночной шум — просто гнусная инсинуация. Ты спокойно спишь и под звуки сирены.

Чтобы доказать обратное, я оделся в течение восемнадцати секунд. Еще через минуту мы мчались через весь город к зданию Управления полиции, и я понял, что не один наш квартал имеет основания жаловаться на Бутлера в БАГАЦ.

— Почему бы, — сказал я, — не передвинуть Управление поближе к нашему дому? Меньше народа страдали бы заиканием и ночным недержанием мочи.

— Лучше быть заикой, чем мертвецом, — мрачно сказал комиссар, заставив и меня задуматься о важности и серьезности предстоящей операции.

А ведь я еще не знал, в чем она заключалась.

Мы проехали мимо Управления и понеслись в сторону Кирии.

— Твой водитель заснул за рулем, — заметил я.

— Мы едем в Генеральный штаб, — сказал Бутлер, не настроенный вести лишние разговоры.

Я ни разу не был в здании Генерального штаба и притих, чтобы раздраженный Бутлер не высадил меня посреди дороги.

Меня долго не желали пропускать часовые, и Роману, судя по всему, пришлось привести в действие весь свой авторитет. В результате оказалось, что, поскольку совершаемое сейчас преступление имеет историческое значение для государства, при его раскрытии непременно должен присутствовать историк, способный… И так далее.

На часах было 2 часа 11 минут, когда мы с Романом вошли в кабинет начальника Генерального штаба генерал-майора Рони Кахалани. По-моему, здесь собрались руководители всех родов войск, включая войска тыла. Момент был явно исторический, хотя я еще и не понимал, в чем он заключается.

— Если мы немедленно не примем меры, — заявил Рони Кахалани, открывая заседание, — то война с Россией начнется в течение ближайших трех-четырех часов.

У меня отвисла челюсть.

Поскольку все, кроме меня, были уже в курсе событий, разбираться в ситуации мне пришлось, складывая мозаику из коротких реплик генералов. Роман тоже вертел головой из стороны в стороны, из чего следовало, что и его не успели полностью информировать.

Полгода назад из Москвы в Бен-Гурион прибыл на ПМЖ некий Аркадий Коршунов, еврей по матери, но по отцу и воспитанию человек сугубо русской ментальности. Документы у него были в полном порядке, а ментальность к теудат-оле не пришьешь. Более того. Пройдя в зал регистрации, новый оле немедленно спросил, где принимает представитель службы безопасности, и обратился к этому представителю с заявлением:

— Я российский шпион. Я был завербован Службой внешней разведки, когда решил репатриироваться. Мое задание — узнать и передать любую информацию, связанную с модернизацией израильского атомного вооружения. Отдаю себя в руки правосудия.

Вот поистине — слова достойного человека и патриота!

Естественно, шпиону не поверили на слово, а доказательств в виде крапленых карт или секретных передатчиков он представить не мог. Коршунова направили абсорбироваться в гостиницу «Рамада Ренессанс» в Иерусалиме, приставили к нему двух агентов и занялись проверкой.

Как ни странно, заявление подтвердилось: хакер из посольства Израиля в Москве взломал несколько списочных файлов в компьютере СВР и обнаружил материалы о вербовке «гражданина Коршунова А.П., подавшего документы на выезд в Израиль».

Убедившись, что Коршунов действительно тот, за кого себя выдает, служба безопасности выселила его из престижной гостиницы, пустив в самостоятельное плавание по волнам абсорбции. Естественно, что к тому моменту, когда Коршунов снял двухкомнатную квартиру в иерусалимском Рамоте, он уже был нацело перевербован.

Не без помощи израильских контрразведчиков, бывший российский шпион устроился на работу в «Таасия авирит», в отдел, не имевший самостоятельного выхода на атомные центры, чтобы московские шефы Коршунова не подумали, что он ведет двойную игру. Ибо, если бы Коршунов сразу устроился работать в отдел главного инженера атомной станции в Димоне, это могло показаться слишком подозрительным. Все делается постепенно.

Короче говоря, агент-двойник стал гнать в Москву по компьютерной сети дезу, которой его снабжали бесперебойно. Деза была высшего качества, и для иной страны этой информации хватило бы, чтобы создать ядерное оружие дешево, быстро и хорошо.

Как потом оказалось, это был самый большой прокол израильской контрразведки за все время ее существования.

Две недели назад Коршунова перевели работать в компьютерный центр «Таасия авирит», поскольку россиянам нужно было показать: их агент не вызывает подозрений и успешно поднимается по служебной лестнице.

Коршунов использовал служебное положение, чтобы выйти в киберпространство Большого компьютера Министерства обороны России и взломать файлы некоторых стратегических инициатив. Разумеется, по заданию израильской разведки.

Согласно одной инициативе, Россия намерена была вот-вот начать военные действия на севере Казахстана, поскольку дальнейшее разбазаривание казахами угольных запасов Карагандинского бассейна становилось нетерпимым. Вторая инициатива касалась российских интересов в космической программе «Бета» и была, вообще говоря, известна каждому грамотному человеку.

Тут бы израильской контрразведке насторожиться: Коршунов оказался замечательным хакером — взломщиком компьютерных сетей. Но Аркадий успел обаять всех. Он ничего не скрывал. Он раскрыл коды секретных российских компьютеров. Он исправно передавал в российскую СВР дезу. Какие могли быть сомнения в его патриотизме?

А вчера вечером Коршунов исчез.

Он не мог покинуть страну, поскольку не имел заграничного паспорта. Он находился где-то в пределах Центрального округа, но для того, чтобы его обнаружить, требовалось время. А времени практически не было.

Ибо как только Коршунов исчез, выяснилось все коварство российской разведки.

Что такое война в конце первой трети XXI века? Атомные и водородные бомбы есть у каждого уважающего себя диктатора. Химическое оружие запрещено и им владеют все, кто подписывал Парижскую конвенцию об уничтожении химических боеприпасов. Все есть у всех, и потому каждый боится начать первым. Это называется «сдерживание с позиции силы». Даже сирийский президент Асаф Азиз вот уже второе десятилетие сдерживает сам себя и потому на нервной почве заработал язву желудка.