Сергей Арзуманов - Винодел

Вишня была, но эта был аромат не свежей вишни, а вишневого варенья, даже не варенья, а пенки. Черная смородина еще скрывала свой аромат, но Макс чувствовал, что она где-то близко. Вино ударило в голову, тело стало невесомым, комната стала безграничной. Еще бокал, и вино стало сливочным, оно мягко растворялось во рту, исчезая незаметно, как теплый шоколад. Да, именно теплый шоколад — вот следующий аромат, который уловил Макс.

Следующий бокал дал другое вино. Оно стало очень насыщенным, концентрированным, ароматы притупились, и вино приобрело какое-то другое качество. Он и вино оказались в другом измерении. Что-то монументальное и важное вино хотело сказать ему. Оно стало гармоничным, идеально сбалансированным, оно проваливалось в горло, не смущая ни единый рецептор во рту. Все было приведено в идеальный баланс. Он больше не чувствовал ничего.

Утром отец поинтересовался, как прошла ночь:

— Ты сделал записи?

— Нет, я и так помню все свои ощущения.

— Ты уверен?

— Да.

— Ну что ж, значит, дед не зря приучал тебя к вину с пеленок.

— Что ты имеешь виду?

— Как только мать перестала кормить тебя грудью, старый Шанталье дал тебе несколько капель вина.

— В смысле он поил меня вином.

— Да, он налил их в бутылку для детских смесей.

— В детское питание?

— Когда мать увидела это, она упала в обморок.

— И что потом? — спросил Макс.

— Я спросил у твоего деда, что он натворил опять, и он спокойно сказал: «Ничего страшного, я дал мужчине немного вина».

— Очень интересно, — еле сдерживаясь от смеха, сказал Макс.

— Нет, интереснее было потом, вечером за столом.

— А что было?

— Ну что, твой дед сказал, что молоко матери должно слиться с вином отца, тогда вырастит мужчина в нашей семье, и тут понеслось.

— Ну, давай уже рассказывай все, — сказал Макс.

— Хорошо, слушай. Твоя мать начала спорить с дедом:

— Я вас прошу больше не давать ребенку вина, ведь он же младенец.

— Ничего с ним не будет, даже Кларенский за свое пьянство попал в рай, — парировал Арсен.

— При чем здесь это, и кто этот ваш Кларенский?

— Его бросили в Темзу в замурованной бочке, наполненной мадерой.

— Мне это не интересно.

— А то, — орал раскрасневшийся от вина и смеха Арсен, — когда черти пытались в аду вытащить его из бочки, они захлебнулись остатками мадеры и заснули, а Кларенский попал в рай. Ха-ха-ха.

— Я не хочу, чтобы мой ребенок стал алкоголиком.

— Ничего более глупого не слышал в своей жизни, — Арсен покраснел и стал очень суровым.

— Что здесь глупого? Я не хочу, чтобы вы приучали ребенка к алкоголю.

— Утверждать, что вино — это алкоголь, все равно, что порядочную женщину обозвать шлюхой.

— Вам виднее.

— Конечно виднее, дочка, выпей, постель будет горячее, — орал уже плохо контролирующий себя старый Шанталье.

— Пьяница и распутник, — раскрасневшись, прошипела Моника.

— Я умирать буду, смерть запью вином, и она захлебнется.

— Не сомневаюсь.

— Жить нужно так, чтобы не заметить, как ты умер.

— Дай бог вам здоровья.

— Да, общего языка с бабой не найти, ладно, скучно тут у вас, пойду продолжу в «Старый Бордо».

— Итак, ты решил стать виноделом? — спросил Макса Арсен.

— Да, дед.

— Ну хорошо, идти учись, раз теперь этому надо учиться в университете.

— Я тебя не очень понимаю, дед.

— А что тут понимать, вино учатся делать на винограднике.

— Подожди, ты что, против того, чтобы я учился?

— Нет, конечно, Макс, просто дед считает, что мастерство винодела совершенствуется на винограднике, — вмешался Грегуар.

— Видишь, твой отец знает, в чем секрет.

— Конечно, я в этом и не сомневаюсь.

— Вот видишь, Грегуар, это мой внук — настоящий Шанталье.

Макс оказался в растерянности.

— Нам нужны сильные руки, Макси.

— Ты хочешь, чтобы я тебе помогал на земле?

— Не мне, а нам, всей семье. Твои руки нужны нашему замку.

— Хорошо, я всегда в твоем распоряжении.

— Ну вот и ладно, а насчет этой учебы ты сильно не обольщайся. Все эти твои профессора, ну что они могут знать?

— Папа, — вмешался Грегуар, — он будет работать на винограднике, но учиться надо.

— Да, теперь все ученые стали.

— Папа, Макс поступил в Университет Бордо на факультет энологии, и он будет там учиться, и это больше не обсуждается.

— Хорошо, хорошо, пусть учится.

В первый же день лекций Макс познакомился с Анлор. Чуть полноватая хохотушка, которая всегда и везде привлекала к себе внимание. На первой же лекции они оказались вместе за одним столом.

— Привет, я Анлор.

— Привет, я Макс.

О таком подарке Макс даже и не мечтал. У него не было друзей, и он надеялся найти их в университете. Конечно, он мечтал и о девушке, но чтобы познакомиться в первый же день, это было сродни чуду. Первые полчаса они сидели молча, разговор первой начала Анлор.

— Твои родители — виноделы?

— Да, а твои?

— Почти.

— Шанталье, о чем вы там болтаете с дамами, вы записываете то, что я говорю? — это был голос профессора Сержа Жюно.

— Извините, профессор.

— Мои негоцианты.

— А, все понятно.

— Что тебе понятно?

— Ну, они просто скупают виноград и…

— Записываем, полное созревание винограда показано на графике номер один, — Жюно показал диаграмму на проекторе. — Оно характеризуется балансом сахаристости и кислотности в ягоде винограда. В определенный момент наступает баланс, и их показатели больше не изменяются и идут параллельно. Рибейро-Гайон в своих трудах утверждает, что эта схема действительна почти для всех винодельческих районов земли.

— Откуда он тебя знает? — спросила Анлор.

— В каком смысле знает? — шепотом переспросил Макс.

— Он назвал тебя по фамилии.

— Меня?

— Да.

— Ну и что?

— Макс, сегодня первая лекция, и он назвал тебя по фамилии.

— Да, действительно странно, но может быть, он просматривал списки студентов.

— Кто, Жюно? Это невозможно.

— Я ничего не понимаю.

— Твой отец — винодел?

— Да, и не только отец, но и дед.

— Понятно, значит, твой отец здесь учился.

— Нет.

— Ты уверен?

— Да, отец нигде не учился, его всему научил дед.

— Ясно, — как-то разочарованно сказала Анлор.

Профессор Жюно продолжал:

— Главное для винодела — правильно определить дату сбора урожая: день потерян, и все, урожай будет не тот.

— А ты откуда знаешь про него?

— Про кого?

— Про Жюно.

— Мне отец рассказывал, он тоже учился у Жюно.

— И что?

— Студенты называли его Дионисом, как бога виноделия.

— Почему?

— Отец говорил, что студентки не давали ему прохода.

— А, все ясно.

— Что тебе ясно? Такие люди не отмечают студентов по списку.

— Ну и что?

— Он тебя знает.