Евгений Липкович - Девять

А ночью был ливень. Гром грохотал, словно огромный великан топал по нашей крыше. Молнии сверкали ежеминутно, озаряя окрестности яркими вспышками. Всё было неестественно чётким, пугающим, плоским. Потоки воды шли сплошной стеной.

— Да… — прошептал управляющий моего покойного дяди, — такого дождя давно уже не было. Очень давно.

Стихия успокоилась около четырёх. с первыми лучами солнца Герасим вышел наружу. Было мокро. Вокруг стояли сплошные лужи, в которых отражалось голубое небо.

Муму намертво прилипла к своей будке. Герасим походил вокруг, подвигал кепку, луч солнца отразился от его блестящего затылка и попал в мою комнату. я думал, что Герасим пойдёт, как обычно, за ножовкой, но он не торопился. Дворник присел возле Муму, потрогал пальцем, затем встал и быстрым шагом направился не к себе, а за курятник. Через минуту вернулся с тачкой, на которую без труда погрузил стиральную машину с намертво приржавевшей собакой. Голова Муму с интересом следила за действиями Герасима.

Дворник, ни слова не говоря, толкал тачку впереди себя. За воротами усадьбы остановился, достал из кармана передника сигарету, немного подержал в руках, неожиданно спрятал и продолжил толкать тачку в сторону моря. я связался с береговой охраной и предупредил, чтобы ничего не предпринимали, а только транслировали картинку со своего дрона мне на экран.

Через полчаса на планшете появилось изображение катера и Герасима, стоящего за штурвалом. Позади него лежала стиральная машина с Муму, беспомощно болтавшей конечностями. Герасим выехал далеко за буйки и остановился. Он поднял машину на вытянутые руки и выкинул за борт. Снял кепку, вытер от морских брызг блестящее металлическое лицо и развернул катер. Через час он уже мёл двор усадьбы и бурчал под нос привычное «Не кочегары мы не плотники, да…».

Я уже собрался вызвать его для серьёзного разговора, но меня отвлёк экстренный сигнал охранной системы.

— Код красный, — сказал охранник скрипучим голосом и повторил,— код красный. Это не учения.

Код красный — высшая степень опасности. Охрана передавала изображения с камер наблюдения. Медленно, очень медленно, из-за холма, со стороны моря, приближалась огромная куча хлама с налипшими ракушками и кораллами. я разглядел ржавый якорь, лопасти от винта небольшого катера, несколько баллонов от акваланга, ведра, тарелки, пулемёт «максим» с лентой патронов. Сверху надо всем возвышались шипы похожей на еж-рыбу морской магнитной мины. в самом низу был виден знакомый кусок ржавой стиральной машины. Рухлядь оставляла за собой на земле глубокую борозду. Музыки не было слышно. Но я был уверен, что по мере приближения к усадьбе Мишель Петруччиани будет звучать всё более отчётливо…

Девочка держала палец в носу. Гмурман оторвался от чтения газеты. Он терпеть не мог читать с экрана компьютера и предпочитал настоящий продукт, пахнущий типографской краской.

— Что? — он поправил очки.

Мальчик встал на цыпочки и поставил на прилавок чёрный пакет. Внутри было что-то тяжёлое. Пакет чуть съехал, и из него показалось широкое горлышко стеклянной банки. Гмурман сделал шаг назад.

— Дети, — сказал Гмурман, — анализы принимают напротив Ботанического сада. Там имеется европейская медицина.

— Не к ночи будет помянута?, — продолжил он про себя: печень дала о себе знать.

Девочка посмотрела на старика. «За такие глаза когда-нибудь будут ехать в закрытый шлагбаум!» — подумал Гмурман. Он похлопал по карманам жилетки, залез в ящик стола и достал металлическую коробку с леденцами, которые остались с тех времен, когда он ещё пытался бросить курить.

— Спасибо, — девочка засунула конфету за грязную щёку и сделала книксен. Старик улыбнулся, морщины разгладились, печень немного отпустило.

— И кавалер пусть не стесняется.

— Я не кавалер, — обиделся мальчик.

— Он не кавалер, — подтвердила девочка.

Гмурман поднял руки вверх. Пусть будет не кавалер.

— Он Сеня, — сказала девочка. Палец переехал из правой ноздри в левую.

— Ах, Сеня… Очень приятное имя. а вас как зовут? — он посмотрел на девочку.

Они их раньше видел, они жили на соседней улице. Дети как дети — гоняли на роликах по асфальту, возились в придорожной пыли, играли в мяч прямо посреди дороги…

— Катя. Мне скоро будет пять лет. а вас?

Гмурман не ожидал вопроса и немного растерялся:

— Меня можно называть Борис Львович. Пусть Сеня возьмёт леденец.

Мальчик нерешительно мялся.

— Молодой человек, — подбодрил его Гмурман, — смотрите, потом пожалеете.

Сеня сделал маленький шажок к металлической коробочке, которая лежала на прилавке возле чёрного пакета. Катя укоризненно покачала головой. Мальчик отступил.

— Ему нельзя сладкое, — строго сказала Катя, — он в больнице лежал.

Гмурман сочувственно вздохнул.

— Ох, как нехорошо.

Он взял коробочку, собираясь спрятать её обратно в стол, но остановился и предложил Кате ещё одну конфету.

— Ну-с, — он повернулся и показал на полки, давая понять, что готов приступить к деловой части: — Люди сюда сдают вещи.

На полках вперемешку лежали фарфоровые собаки, китайские вазы, антикварные видеокамеры. Небольшая миниатюра малоизвестного художника голландской школы соседствовала с парусником, любовно втиснутым в бутылку с узким горлышком. Вещей было много, они были разные. Наборы столового серебра чередовались с подзорными трубами ручной работы; неподъёмные каминные часы с альбомами, набитыми почтовыми марками.

Мальчик подошёл к прилавку, снял пакет. в банке плавала небольшая рыбка. Гмурман поднял очки на лоб, подслеповато прищурился, потом опустил их и повернулся к мальчику.

— Это тебе где? — спросил он. — Это тебе зоопарк?

Мальчик легко ударил сестру ладонью по бедру. — Я же говорил… — зашипел он.

— Отстань, — Катя повернулась к Гмурману. — Она умеет говорить.

Гмурман посмотрел на Катю, потом на банку. Обыкновенная золотая рыбка.

— Конечно, — он позволил себе чуть-чуть усмехнуться. Настоящий талант растёт на соседней улице. Шикарная смена. Сеня смотрел в пол.

— Она сказала… — продолжила Катя, Сеня опять попытался её одёрнуть. — Отстань!

Катя повернулась и ударила брата по плечу. Гмурман терпеливо ждал.

— Она сказала, что только одно осталось.

Катя для большей убедительности подняла указательный палец. Сеня сильно дернул сестру за платье. Катя ударила брата по затылку.

— Дети, — Гмурман собрал брови к переносице, постарался убрать из голоса скрипучее старческое звучание, — здесь вам не спортивный бокс. Здесь вам ломбард.