Джером Сэлинджер - Собрание сочинений

— Поверь мне на слово — не может она быть хорошей, — ответила Элоиза. Поразмыслила и добавила: — У тебя, по крайней мере, есть работа. В смысле, ты по крайней мере…

— Но послушай, — перебила ее Мэри Джейн. — А ты ему хоть когда-нибудь скажешь, что Уолт вообще погиб? В смысле, он же не станет ревновать, если выяснится, что Уолт — ну, понимаешь? Погиб и все такое.

— Ох, солнышко! Бедная невинная самостоятельная девушка, — сказала Элоиза. — Да будет еще хуже. Да он же станет изувером. Слушай. Он знает только, что я когда-то ходила с парнем по имени Уолт — с каким-то остряком армейским. Я ни за что не скажу ему, что парня убили. Ни за какие коврижки. А если да — ни за что не скажу, но вдруг, — если вдруг да, я скажу, что погиб он на фронте.

Мэри Джейн поерзала подбородком по руке.

— Эл… — произнесла она.

— А?

— А расскажи мне, как его убили? Клянусь, я никому ни слова. Честно. Пожалуйста.

— Нет.

— Прошу тебя. Честно. Никому не скажу.

Элоиза допила и водрузила пустой стакан себе на грудь.

— Ты скажешь Акиму Тамироффу.

— Нет, не скажу. В смысле, я ни одной живой…

— Ох, — произнесла Элоиза. — Его полк где-то отдыхал. Между боями какими-то, мне его друг потом написал. Уолт и еще какой-то мальчишка паковали такую японскую печку. Какой-то полковник хотел ее домой отправить. Или они ее вытаскивали из упаковки, чтобы снова завернуть, я толком не знаю. В общем, в ней было полно бензина и еще какой-то дряни, и она у них в руках взорвалась. Второму мальчишке только глаз выбило. — Элоиза хлюпнула носом. И покрепче сжала стакан на груди, чтобы не упал.

Мэри Джейн соскользнула с кушетки, на коленях проползла три шага к Элоизе и принялась гладить ее по лбу.

— Не плачь, Эл. Не плачь.

— А кто плачет? — сказала Элоиза.

— Я знаю, но все равно не надо. В смысле, не стоит оно того и все такое.

Открылась входная дверь.

— Рамона вернулась, — гнусаво произнесла Элоиза. — Сделай доброе дело. Сходи на кухню и скажи этой, чтобы ее раньше покормила. Сможешь?

— Ладно, если дашь слово, что не будешь плакать.

— Даю. Иди. Мне сейчас только на кухню не хватало.

Мэри Джейн встала, покачнулась, но устояла и вышла из комнаты.

Вернулась она, не прошло и двух минут, и перед ней бежала Рамона. Изо всех сил шлепая ногами, чтобы расхлябанные галоши хлопали громче.

— Не дает мне снять галоши, — пожаловалась Мэри Джейн.

Элоиза, по-прежнему лежа на спине, вытирала лицо. С Рамоной она заговорила в платок:

— Выйди и скажи Грейс, чтобы сняла с тебя галоши. Ты же знаешь, не полагается входить в них в…

— Она в туалете, — ответила Рамона.

Элоиза отняла от лица платок и приподнялась на локте.

— Давай мне ногу, — сказала она. — Сначала, пожалуйста, сядь. Не туда — сюда. Боже!

Опустившись на колени и нашаривая под столом сигареты, Мэри Джейн сказала:

— Эй. А угадай, куда девался Джимми?

— Без понятия. Другую ногу давай. Другую.

— Его переехало машиной, — сказала Мэри Джейн. — Какая трагедия, правда?

— Я видела Прыгунка с косточкой, — сообщила Рамона Элоизе.

— А что случилось с Джимми? — спросила та.

— Его переехало, и он убился. Я видела Прыгунка с косточкой, и он не хотел…

— Дай-ка мне лобик на секунду, — сказала Элоиза. Пощупала девочке лоб. — Температура немножко поднялась. Иди скажи Грейс, чтобы ужин тебе наверх дала. И сразу в постель. Я потом зайду. Иди уже, пожалуйста, а? И это с собой забери.

Рамона медленно вышла из комнаты гигантскими шагами.

— Кинь мне, — сказала Элоиза Мэри Джейн. — Давай еще хлопнем.

Мэри Джейн принесла Элоизе сигарету.

— Ты смотри, а? Про Джимми? Какая у нее фантазия!

— Ну да. Сходи еще налей, а? И бутылку принеси… Не хочу я выходить. Весь дом провонял апельсиновым соком к чертовой матери.

Телефон зазвонил в пять минут восьмого. Элоиза встала из оконной ниши и в темноте стала нашаривать туфли. Те никак не находились. В одних чулках она пошла к телефону — уверенно, почти плавно. Звонки не потревожили Мэри Джейн, которая спала ничком на кушетке.

— Алло, — произнесла Элоиза в трубку, не зажигая верхнего света. — Послушай, я не могу тебя встретить. У меня Мэри Джейн. Она машину поставила прямо перед моей, а ключ найти не получается. Я не могу выехать. Мы уже минут двадцать его искали в этом, как его — в снегу каком-то. Может, тебя Дик с Милдред подвезут. — Она послушала. — Ох. Ну что, очень жаль, малыш. Ну собрались бы всем взводом и пошли маршем по домам? Ать — два, левой-правой, ура. Ты можешь командовать. — Опять послушала. — Я не издеваюсь, — сказала она. — Честно. У меня просто лицо такое. — Она повесила трубку.

Уже не так уверенно она вернулась в гостиную. У окна вылила себе в стакан остатки скотча из бутылки. Получилось где-то с палец. Выпила, содрогнулась и села.

Грейс включила свет в столовой, и Элоиза встрепенулась. Не вставая, окликнула:

— До восьми лучше не накрывайте, Грейс. Мистер Уэнглер немного задерживается.

Грейс возникла в прямоугольнике света из столовой, но заходить не стала.

— Леди уехала? — спросила она.

— Она отдыхает.

— А, — сказала Грейс. — Миз Уэнглер, я спросить хотела — ничего, если муж мой тут на вечер останется? У меня в комнате полно места, а в Нью-Йорк ему надо только утром, а на улице так гадко.

— Ваш муж? Где он?

— Ну, прямо сейчас, — ответила Грейс, — он на кухне.

— Что ж, боюсь, ночевать тут ему нельзя, Грейс.

— Мэм?

— Говорю, боюсь, что остаться на ночь ему нельзя. У меня тут не постоялый двор.

Грейс миг постояла, затем произнесла:

— Хорошо, мэм, — и ушла в кухню.

Элоиза вышла из гостиной и поднялась по лестнице, очень слабо залитой отсветом из столовой.

На площадке валялась галоша Рамоны. Элоиза подняла ее и со всего размаху швырнула вниз за перила; та свирепо ударилась об пол прихожей.

В комнате Рамоны Элоиза щелкнула выключателем и вцепилась в него, едва на нем не повиснув. Какой-то миг постояла неподвижно, глядя на девочку. Затем отпустила выключатель и быстро подошла к постели.

— Рамона. Проснись. Просыпайся.

Рамона спала на самом краю, и правая сторона попы свешивалась. Очки лежали на тумбочке с Утенком Доналдом — аккуратно сложенные, дужками вниз.

— Рамона!

Ребенок проснулся с резким вздохом. Глаза распахнулись, но девочка сразу сощурилась.

— Мамочка?

— Ты же мне сказала, Джимми Джиммирино переехало машиной и он убился.

— Что?

— Ты меня слышала, — сказала Элоиза. — Почему ты спишь здесь?

— Потому что, — ответила Рамона.

— Почему — потому что Рамона, не заставляй меня…

— Потому что я не хочу прищемить Мики.

— Кого?

— Мики, — сказала Рамона и потерла нос. — Мики Микеранно.