Джером Сэлинджер - Собрание сочинений

В комнату ворвался юноша в очках и пижаме, но без тапочек, и рот его был открыт.

— Ой. Елки-палки, я думал, это Эрик, — сказал он. Не останавливаясь, совершенно неэлегантно он прошел по комнате, прижимая что-то к узкой груди. Присел в пустой угол дивана. — Я только что идиотский палец себе порезал, — сказал он как-то уж очень пылко. Посмотрел на Джинни, будто и ожидал ее увидеть. — Вы когда-нибудь резали себе палец? До самой кости вот так вот? — спросил он. В его гнусавом голосе звучала подлинная мольба, словно Джинни, ответив, могла спасти его от некоей особо томительной своим одиночеством новизны первопроходца.

Джинни уставилась на него.

— Ну, не до самой кости, — ответила она, — но резала.

Смешнее мальчишки — или мужчины, точно сказать было затруднительно, — она никогда не встречала. Волосы у него стояли торчком после сна. Зарос двухдневной светлой щетиной. И выглядел — ну, как-то по-дурацки.

— Как вы порезались? — спросила Джинни.

Вяло приоткрыв рот, он смотрел на пораненный палец.

— Чего? — переспросил он.

— Как порезались?

— Да откуда я знаю? — сказал он, всем тоном своим подразумевая, что ответ на вопрос безнадежно неясен. — Чего-то искал в этой идиотской мусорной корзине, а там полно лезвий.

— Вы Селенин брат? — спросила Джинни.

— Ну. Господи, я истекаю кровью. Не уходите. Мне, может, переливание понадобится.

— А вы что-нибудь приложили?

Селенин брат слегка отнял свое увечье от груди и предъявил Джинни.

— Идиотскую туалетную бумагу, — сказал он. — Кровь остановить. Как при бритье. — Он снова глянул на Джинни. — А вы кто? — спросил он. — Подруга дурынды?

— Мы в одном классе учимся.

— Да ну? Как вас зовут?

— Вирджиния Мэннокс.

— Вы Джинни? — Он прищурился на нее из-за очков. — Джинни Мэннокс?

— Да, — ответила Джинни и сняла ногу с ноги.

Брат Селены вновь обратился к своему пальцу — очевидно, единственному предмету во всей комнате, достойному его внимания.

— Я вашу сестру знаю, — невозмутимо произнес он. — Чертова задавака.

Джинни выпрямилась.

— Кто?

— Вы меня слышали.

— Никакая она не задавака!

— Черта с два, — сказал Селенин брат.

— А вот и нет!

— Черта с два. Она королева. Королева всех идиотских задавак.

Тут он отвлекся и заглянул под толстые слои туалетной бумаги на пальце.

— Вы даже не знакомы с моей сестрой.

— Черта с два не знаком.

— Как ее зовут? Имя какое? — стояла на своем Джинни.

— Джоан… Джоан Задавака.

Джинни помолчала.

— Как она выглядит? — вдруг спросила она.

Нет ответа.

— Как она выглядит? — повторила Джинни.

— Если б она выглядела и вполовину так, как себе воображает, ей бы до чертиков повезло, — сказал брат Селены.

Это, по тайному мнению Джинни, могло считаться интересным ответом.

— Я ни разу не слышала, чтобы она говорила о вас, — сказала она.

— А меня колышет? Меня это чертовски колышет, да?

— Она все равно помолвлена, — сказала Джинни, не сводя с него глаз. — И через месяц выходит замуж.

— За кого? — спросил он, подняв голову.

Джинни до упора воспользовалась тем, что он смотрит.

— Вы его все равно не знаете.

Он снова принялся ковыряться в своей самодельной повязке.

— Мне жаль его, — сказал он.

Джинни прыснула.

— По-прежнему кровь идет, как ненормальная. Наверное, нужно чем-то намазать, да? Чем бы таким намазать? Меркурохром сойдет?

— Лучше йод, — ответила Джинни. Затем, почувствовав, что ответ слишком учтив при таких обстоятельствах, добавила: — Меркурохром для такого вообще не сойдет.

— А чего нет? Почему не сойдет?

— Просто не сойдет, вот и все. Вам йод нужен.

Он посмотрел на Джинни.

— А он сильно жжется, да? — спросил он. — Просто жуть как жжется?

— Жжется, — сказала Джинни, — но от него, знаете, не умирают.

Очевидно, вовсе не обидевшись на ее тон, брат Селены вновь обратился к своему пальцу.

— Мне не нравится, когда жжется, — сказал он.

— Никому не нравится.

Тот кивнул.

— Ну да, — произнес он.

Джинни еще с минуту за ним понаблюдала.

— Хватит его трогать, — вдруг сказала она.

Словно от электрического разряда, брат Селены отдернул неувечную руку. Сел немного ровнее — точнее, стал чуть меньше сутулиться. Посмотрел куда-то в угол. Его буйное лицо обволокла некая мечтательность. Палец нераненной руки он сунул в рот и, ногтем выковыряв что-то из щели между передними зубами, повернулся к Джинни.

— Въели? — спросил он.

— Что?

— Вобедали?

Джинни покачала головой.

— Поем, когда домой приду, — ответила она. — Мама всегда к моему приходу обед готовит.

— У меня в комнате есть полсэндвича с курицей. Хотите? Я его не трогал, ничего.

— Нет, спасибо. Честно.

— Вы же в теннис играли, елки-палки. Чего, не проголодались?

— Дело не в этом, — сказала Джинни, закидывая ногу на ногу. — Просто мама всегда готовит обед к моему приходу. В смысле, она с ума сходит, если я не голодная.

Брата Селены такое объяснение, похоже, устроило. По крайней мере, он кивнул и отвернулся. Но потом снова посмотрел на нее.

— А стакан молока? — спросил он.

— Нет, спасибо… Все равно спасибо.

Он рассеянно нагнулся и поскреб лодыжку.

— Как зовут парня, за кого она выходит? — спросил он.

— Джоан? — переспросила Джинни. — Дик Хеффнер.

Брат Селены продолжал чесать лодыжку.

— Он капитан-лейтенант на военном флоте, — сказала Джинни.

— Подумаешь.

Джинни хихикнула. У нее на глазах он расчесал лодыжку докрасна. А когда принялся расцарапывать ногтем какую-то сыпь на икре, Джинни отвела взгляд.

— А откуда вы знаете Джоан? — спросила она. — Я вас у нас дома вообще не видела.

— Я никогда и не был у вас дома.

Джинни помедлила, но деваться было некуда.

— Так где же вы тогда с ней познакомились? — спросила она.

— На вечеринке, — ответил он.

— На вечеринке? Когда?

— Я откуда знаю? Рождество 42-го. — Из нагрудного кармана пижамы он двумя пальцами извлек сигарету, на которой, похоже, и спал. — Спичек киньте? — сказал он. Джинни передала ему коробок со стола. Брат Селены закурил, не разгладив изгиб сигареты, обгоревшую спичку сунул обратно в коробок. Откинув голову, медленно выпустил изо рта огромнейший клуб дыма и снова втянул его ноздрями. Дальше он курил в том же стиле «французский вдох». Весьма вероятно, что не пижон сейчас ломал перед Джинни комедию на диване, но хвастался своим личным достижением молодой человек, который некогда пробовал бриться левой рукой.

— Почему Джоан задавака? — спросила Джинни.

— Почему? Потому что задавака. Откуда я, к чертовой матери, знаю, почему?

— Да, но почему вы так про нее говорите?