Таисия Рух - Приют для души

— Ну что, красавица, давай говорить, раз пришла, — дверь захлопнулась.

Их было человек десять, черноволосые, угрюмо смотрят на нее из-под бровей. «Даги, наверное, или чечены, черт их разберет». Ей казалось, что ее тело стало деревянным, она даже не могла разжать кулаки. Главное не показывать им, что она боится. «Надо выровнять ситуацию, дернется — растерзают. Так, спокойно, они же горцы, они не будут с женщиной воевать…, надеюсь».

— Ваша правота вне всяких сомнений, но что толку, вы меня порвете сейчас, вы же мужчины, мусульмане, вам это чести не прибавит… Разве настоящие мужчины будут с женщиной разбираться?

— Я, смотрю, ты грамотная очень, что тогда приехала сюда? — один ухмыльнулся. Наверное, главный, сидевший по центру стола, напротив нее.

— Не грамотнее вас, раз сюда попала, — призвав себе на помощь все «силы небесные» и вспомнив уроки актерского мастерства, она тогда с успехом выиграла эту в прямом смысле битву, расставшись с ними, если не друзьями, но на хорошей ноте. Но эти полтора часа, пока она, говорила не останавливаясь, перевернули всю ее жизнь…

— Ты же знал, что там будут проблемы! Я же предупреждала тебя! А если бы со мной что-то случилось, куча отморозков и я, ты вообще в своем уме был, когда послал меня «просто документы забрать»? — дома она накинулась на мужа.

— Да что с тобой могло случиться? Они бы тебя не тронули… ну, или получила бы удовольствие, в крайнем случае…, — он даже от футбольного репортажа не стал отвлекаться.

— Мы с тобой, на минуточку, не чужие люди, не в подворотне перепихнулись! Я твоих детей носила! — она задохнулась от негодования. — Мы пятнадцать лет прожили, а ты меня, как разменную монету кинул!

— Ну не выносила же, — он усмехнулся, — все нормально, разрулила с дагами?

И в этот момент все ее чувства к нему умерли. Как будто кто-то нажал выключатель в душе.

Позже, она никогда не распространялась об этом. Свекрови, проклинавшей ее. Родителям, не понимавшим ее бессеребренности, когда она ушла практически на улицу из особняка, не затевая раздела имущества. Друзьям, отвернувшимся от нее. Она никому не стала объяснять подробности. Она была благодарна ему за пятнадцать лет жизни и желала только счастья.

Теперь, рядом с Хасаном, она опять была, как за высокой каменной стеной. Он бы убил за нее, она не сомневалась в этом ни минуты. Если бы ей удалось совместить две стороны своей жизни, она, наверное, чувствовала бы себя абсолютно счастливой. Но взгляды на жизнь у них были абсолютно разные.

— Не ешь левой рукой, ты так шайтана кормишь….

Возможно, в детстве она бы и восприняла это как то по иному, но теперь, это лишь вызывала у нее усмешку. Но левой рукой есть перестала, опять-таки чтобы не спорить по пустякам. Также, не теряя время на споры с ними, в которых она, кстати, никогда не выигрывала, она сменила шорты на длинные юбки. Просто выбрала из вороха пакетов, которые он принес однажды, то, что ей понравилось. В пакетах были только длинные юбки и куча платков-шалей.

Когда ей хотелось одеть что-то уж совсем короткое, она натыкалась на его изумленный взгляд, и он коротко кидал: — Ты в этом на улицу пойдешь? — и она шла переодеваться.

И бесконечные разговоры о будущем, которое она, ну никак не могла принять.

— Я не могу жениться не на мусульманке, — он заводил эти разговоры постоянно. Нет, он не давил на нее, просто как-бы, между прочим, заговаривая о будущем.

— Посмотри на меня, я тусовщица, я не религиозна, я даже в церкви не была ни разу. Я пью, курю, хожу по ресторанам. Мне нравится моя жизнь, моя работа. И потом, я читала, мусульманин может жениться на христианке.

— Может кто-то и может, а я хочу, чтобы моя жена была мусульманкой.

— Ну…, может быть, пока не поздно, тебе другую кандидатуру на роль жены присмотреть? — она вздохнула. — Послушай, это, в самом деле, не шутки. Я хочу, чтоб ты знал, я не хочу менять религию. Не потому что мне что-то в религии не нравится. Просто я другого склада человек. Я выросла в другой среде, — она не знала, как еще объяснить.

— При чем здесь, где ты выросла, я тоже в Питере вырос. И потом, тебе ничего не надо менять в себе, ты же веришь, что Бог один? — она кивнула. — Вот видишь, ты и сама все знаешь.

— Ты пойми, верить то, я верю, но я же не молюсь, живу себе, как хочу и не собираюсь это менять. Давай представим, что я приняла Ислам и мы женаты, что дальше? Нарисуй мне картинку? — свою жизнь она могла описать в будущем, она знала, что хотела и как ей это получить. А будущая совместная жизнь с ним была для нее какой-то абстрактно — туманной.

— Ничего не изменится, поверь. Просто ты не будешь курить, тусоваться по клубам, это для тебя же лучше. Хочешь — продолжай работать, не хочешь — сиди дома. Молитвы — тоже твое дело, это ты для себя делаешь. Ты что, думаешь, Ислам — это же не тюрьма, наоборот, это для души свобода.

«Ему бы проповедником быть»… — улыбалась она в душе.

— Ты уже сейчас заставляешь меня длинные юбки носить, а еще и платок, а что дальше будет? Ты же вообще меня не слушаешь, тебе все не нравится, — он был слишком серьезным и правильным для нее.

— Русские женщины всегда длинные юбки носили, ты же историю преподавала. Это не я придумал, нормальные женщины напоказ ничего не выставляют. Конечно, ты должна голову прикрывать, это, кстати, и в христианстве есть.

— Все, спасибо, я поняла. А теперь ты представь — у меня в день минимум пять встреч, и заказчики все сплошь чиновники и бизнесмены. Я на встречу пойду в платке и юбке до пят? Я что, книжки про Бога продаю, или пиаром и праздниками занимаюсь? Кто со мной дело будет иметь, если я замотанная буду ходить?

— Значит, не нужны тебе такие заказчики, зачем тебе работа, где с тобой дело имеют, потому что у тебя все напоказ. — Вот так, все просто.

— У меня не напоказ, я хожу в костюмах, и это нормально. Мы живем в Питере, а не в где-то, в арабской стране. И я не понимаю, чего ради, я буду менять работу, жизнь и свой гардероб?

— Это все ради тебя. Мы в мир голыми приходим и уходим также, надо о душе заботиться, — они, определенно, говорили на разных языках.

— Моей душе очень комфортно в костюмах и на хорошей работе! Давай, мы или перестанем друг другу мозг парить и разбежимся, или найдем какое-то разумное цивилизованное решение, и ты прекратишь меня прессовать, — она решила поставить точку, хотя это был уже не первый подобный разговор. Хасан как-будто не слышал всех предыдущих, и каждый раз все начиналось заново. Одни и те же слова, доводы, убеждения.

— Дорогая, плохо тебе? — друг ее был, самый что ни на есть настоящий.

Они с К. всю ночь протусовались по клубам, периодически встречая его в разных местах. И вот теперь он участливо ей звонил — мы с друзьями едем в «Бастион» [14] «Бастион» — ресторан в Курортном районе СПб. , давай заберу тебя, супчика покушаешь.