Нагиб Махфуз - Зеркала

— Тебе хочется иметь сына?

Не ответив, он сказал с усмешкой:

— Я доволен своей женой, и другой мне не нужно. — И, смеясь, добавил: — Для меня взять вторую жену — все равно что совершить самоубийство. — Потом, вздохнув, проговорил: — Все это ерунда по сравнению с горем нашего друга Реды.

— Да, он лучше нас всех, а ему столько пришлось выстрадать… — согласился я.

— Не то что этому негодяю Халилю Заки! — со злобой сказал Сайид.

— Разве можно их сравнивать — они такие разные…

— Вот кто мерзавец, так мерзавец. А я что? Подумаешь, торгую наркотиками!

— Боюсь, вдруг попадешься.

— Ну и что?! Вон Реда безгрешен, а страдает.

Он настойчиво приглашал меня к себе в гости. Однако прошло несколько лет, прежде чем я снова увидел его. Не забуду, как он подошел ко мне в кафе «Аль-Фишауи» через неделю после поражения 5 июня. Я сидел в угрюмом одиночестве. Сайид поздоровался и сел возле меня.

— Как ты думаешь, оккупация Синая помешает провозу контрабанды через него? — спросил он.

Я остолбенел: в каком мире живет этот человек?!

Он понял свою оплошность и замолчал. Сидел и молча курил наргиле.

— Ты, как всегда, занят политикой. А по-моему, от нее только голова болит, — пробормотал он.

— Видно, ты не знаешь, что случилось? — спросил я сквозь зубы.

— Как же, наслышались о чудесах! — ответил он, скрывая насмешку.

Два года спустя я столкнулся с ним в кабинете Ида Мансура. Сайид сильно изменился — отекшее лицо, выпирающий живот. Один вид его говорил о том, что он серьезно болен.

— Как дела? — спросил я.

— Прекрасно, как видишь.

— Ты здорово изменился.

— Один аллах не меняется!

— Наконец-то вспомнил аллаха, — рассмеялся Ид Мансур.

— Ты не советовался с врачом? — спросил я.

— А ты веришь врачам? — ответил вопросом на вопрос Сайид. И с гордостью заявил: — Ни разу в жизни не был у врача и никогда не пил лекарств!

А когда он ушел, Ид Мансур с усмешкой сказал:

— Похоже, скоро мы опять соберемся на похоронах!

С Шарарой я познакомился, когда поступил на службу в министерство. Он работал там телефонистом. Этот двадцатилетний юноша, совсем недавно получивший свидетельство об окончании начальной школы, привлекал к себе внимание красивым лицом, стройной фигурой и застенчивостью. Я слышал, как наш рассыльный, дядюшка Сакр, поддразнивал его:

— Сними костюм да надень платье — и я в двадцать четыре часа сыщу тебе жениха.

Именно в то время у нас освободилось место — умер чиновник седьмого класса, и те, кто числился по восьмому, загорелись надеждой заполучить вакансию. Никакого закона, определявшего порядок продвижения по службе, не существовало, а университетский диплом был проклятием для его обладателей, ибо он вызывал зубовный скрежет у начальников, когда-то окончивших лишь начальную школу. Чиновники восьмого класса кинулись искать протекции у влиятельных знакомых, титулованных особ и членов парламента. Заместителя министра засыпали рекомендательными письмами. В этой ожесточенной схватке за место я нашел себе покровителя в лице моего старого приятеля Абдо аль-Басьюни, который был тогда депутатом парламента. Однако через несколько дней в коридоре, возле секретариата, меня остановил устаз Тантауи Исмаил.

— Ты знаешь, кто получил седьмой класс? — мрачно спросил он.

— Нет, — ответил я с трепещущим сердцем.

— Спеши поздравить Шарару ан-Наххаля.

— Шарару ан-Наххаля?! Телефониста?!

— Вот именно.

— Но у него ведь только начальное образование. И он даже не числится чиновником!

Устаз возвел очи горе и глубоко вздохнул:

— Аллах свидетель, в Египте еще не перевелись люди, верящие в здравый смысл!

И двинулся дальше по коридору. Я же бросился в секретариат и там убедился, что это назначение стало главным событием дня.

— Вы слышали, телефонисту дали седьмой класс?

— Кто сказал, что он телефонист? Он назначен на должность в секретариате заместителя министра.

— Самого заместителя министра?

— Самого заместителя министра!

— Как же это случилось? — спросил я.

— О вы, кои веруете, не спрашивайте… — прошептал мне на ухо устаз Аббас Фавзи.

А дядюшка Сакр, когда принес мне кофе, наставительно сказал:

— Не удивляйтесь. Вы здесь человек новый, поэтому не все вам понятно. Дело в том, что сперва было решено повысить другого чиновника, но Шарара попросил аудиенции у господина заместителя министра. В секретариате его даже слушать не стали, а он дождался в коридоре и, когда заместитель вышел, бросился к нему, разыграв сцену, что твоя Фатима Рушди [62] Фатима Рушди — известная египетская драматическая актриса. . Сказал, что у него на руках большая семья и ему неоткуда ждать милости, кроме как от аллаха и от их превосходительства. Заместитель-то поначалу едва взглянул на него и был очень недоволен, что его потревожили. Потом глянул во второй раз, уже куда внимательнее, а после и глаз оторвать не мог!

Гаденько ухмыльнувшись, рассыльный замолчал. Я все еще не мог поверить ему.

— На что ты намекаешь? — переспросил я.

Отходя от моего стола, дядюшка Сакр с усмешкой прошептал:

— В любви бывают и не такие диковинки!

Шарара ан-Наххаль был официально переведен в секретариат заместителя министра и стал работать в его архиве. И одеваться начал сообразно полученной должности: новый с иголочки костюм вместо прежнего, протертого до дыр, на ногах не резиновые сандалии, а черные туфли, на шее шелковый галстук — видимо, дареный, в верхнем кармашке пиджака цветной платочек. При встрече он здоровался теперь со мной как с равным — не то что раньше, когда был просто техническим служащим, не выше какого-нибудь рассыльного. Видно, он знал о разговорах вокруг его назначения, но не обращал на них внимания — либо они его не смущали, либо считал, что достигнутое им положение заставит злопыхателей умолкнуть. Не прошло и двух лет, как Шарара был назначен личным секретарем заместителя министра и получил чин шестого класса. Не стоит и говорить, что эта новость взбудоражила все министерство.

— Вот увидишь, скоро он станет большим начальником, — сказал мне устаз Аббас Фавзи.

И правда, скоро в министерстве стало известно, что Шарара — главное лицо в секретариате заместителя министра, главнее самого начальника секретариата. Просители, будь то министерские чиновники или люди со стороны, шли к нему, словно в Каабу [63] Кааба — храм в Мекке, место паломничества мусульман. . Его засыпали подарками. Каждый, кого он удостоил улыбкой или кивком при встрече, полагал, что сподобился великой милости.

Случилось так, что нашим министром стал чрезвычайно влиятельный, с обширными родственными связями человек. Несмотря на то что министр и его заместитель принадлежали к одной партии, между ними возник острый конфликт. А некий высокопоставленный чиновник, выжидавший случая отомстить заместителю за какую-то давнюю обиду, ухитрился еще больше подогреть страсти. Однажды он в игривом тоне рассказал министру о «смазливом» секретаре заместителя и прислал этого секретаря к министру с бумагами на подпись. Говорили, что министр с первого взгляда убедился в отменных деловых качествах секретаря, а тот в свою очередь преисполнился к министру горячей благодарностью. Заместителю сообщили о намерении министра перевести Шарару ан-Наххаля в свой секретариат. Заместитель вскипел от злости и заявил, что без Шарары обойтись не может. Но куда страшнее был гнев министра, который тут же издал приказ о переводе Шарары, и заместителю ничего не оставалось, как подчиниться. Он заперся у себя дома и несколько дней не показывался в министерстве. Говорили, будто лидер партии сделал обоим внушение и предупредил их о том, что эта скандальная история может попасть на страницы вафдистской прессы. Заместителю пришлось смириться и вернуться к работе.