Меджа Мванги - Неприкаянные

…Клочок земли, доставшийся в наследство родителям, бесконечно мал, чтобы прокормить семью — шесть-восемь человек, включая стариков и детей. Что делать с таким участком? Хорошо бы, конечно, удобрения, технику. Да нет ни знаний, ни денег. А если бы даже и были, можно ли вырастить на крохотном участке что-нибудь, что принесло бы доход? Ведь рядом — огромные плантации, на которых уже многие годы выращивают кофе и чай на экспорт. С плантационными хозяйствами не могут конкурировать даже крупные кооперативы. Вот и бьется крестьянин на крохотном участке, пытаясь выжать из него и пропитание, и излишек на продажу. Скудеет земля, а семья все растет.

Старшего сына посылают в школу. Чтобы выучить его, родители готовы выложить все свои капиталы, все, что у них есть, до последней пуговицы. Они все продадут, и участок перезаложат, и в долгах увязнут. Потому что знают — даже простой рабочий в городе получает в несколько раз больше, чем дает крестьянину его участок. А уж чиновник… Любой клерк кажется миллионером деревенскому бедняку.

Дорога в город — близко ли он, далеко ли — лежит через школу. Выучится сын — уедет, поступит на работу, будет помогать родным. А если и не поможет, все же устроится сам, избавит семью от лишнего рта. Сын уходит и больше не возвращается. Родители тревожатся, но не отчаиваются. Что еще продать? Где раздобыть денег? Старшей дочери тоже пора в школу…

А молодежь, вытесненная из деревни, оседает в городах. Но вакансий, даже самых низкооплачиваемых, нет и в помине. Если вдруг и появится где-нибудь местечко, его отдадут за большую взятку или по большому знакомству. Неужели же не нужны стране образованные молодые люди? Ведь Меджа и Майна, как и тысячи их сверстников, окончили школу.

В том-то и беда, что, не находя себе применения в деревне, эти тысячи каждый год стекаются в города, а города не в состоянии дать работу такой массе людей. Стране нужны специалисты, а не просто люди со школьными аттестатами. Ведь у них, но сути дела, нет пи профессии, ни опыта.

Порой кажется, что парни в чем-то виноваты сами. Ведь попадается же им иногда работа! Вот и держались бы за нее обеими руками. Однажды, к примеру, их наняли на ферму. Кормили, дали кров, что-то платили. А они снова недовольны!

Но ведь за этот кров и паек они расплачивались постоянными унижениями, терпели попреки, брань. Даже сдержанный, основательный Меджа бунтует: «Надоело мне быть везде пасынком. То паек урежут, то жалованье. Терпенья уже не хватает. Когда человек работает, его надо кормить. Если так дальше пойдет, я…» А что «я»? Деваться-то некуда. И они терпят до конца, пока их не выгоняют из-за чьих-то козней.

Лишь однажды Медже по-настоящему повезло — когда он попал в каменотесы. Наверно, это было самое счастливое время в его жизни. Здесь он впервые столкнулся с человеческим теплом и заботой. «Жил я в крохотной жестяной хижине вместе с другом Нгиги, — рассказывал он потом. — У него жена, маленькие дети, по он потеснился и дал мне место. Вместе ели и вместе работали».

Но что же случилось? Почему не остался Меджа там, где ему так нравилось? «Слишком уж усердно трудились, — объясняет он. — Скоро там и камней-то не осталось — одна земля. Целую гору мы срыли. Начисто… Неделю спустя нас рассчитали». С тех пор ни у Майны, ни у Меджи работы больше не было.

А может, надо было им вернуться в деревню сразу, когда ясно стало, что в городе ничего не добиться? Друзья не раз обсуждали эту перспективу, и оба решительно ее отвергали. Майна храбрился: «Пусть я безработный и нищий, но червяком не хочу оставаться. С меня хватит… По-моему, я имею право на что-то лучшее, если потратил столько сил ни учебу и экзамены. А денег сколько ушло! Чтобы стать крестьянином, совсем не надо было учиться, идти на все эти хлопоты».

Откуда вдруг такое пренебрежение к крестьянскому труду в деревенском парне? Оказывается, показное оно, напускное. «У отца всего два акра земли, — признается Майна. — Негде было даже небольшую хижину поставить. Так что жилье он купил в деревне, а земля вся пошла под пашню. Дома у меня остались трое братьев и две сестры». И рад бы вернуться, да некуда.

Меджа не хочет возвращаться без денег. И все же его так тянет домой, что в конце концов он возвращается — больной и слабый, с единственным шиллингом в кармане. У самого дома он встречает худую, изможденную сестренку. «Меджа!.. Привез?» — спрашивает она.

Это были первые слова, которые он услышал дома. «Что привез?» — не сразу уразумел он. «Как что? Бусы… Ты же обещал купить, когда устроишься на работу».

И тут Меджа понял, что не сможет посмотреть в глаза матери и признаться, что никому не купил подарков, что но устроился на работу и не привез денег, чтобы помочь выучиться сестренке — ведь и ее уже послали в школу. И он ушел, так и не зайдя в дом, оставив родным свое последнее достояние — шиллинг.

Вот и все. Круг замкнулся. Мышеловка захлопнулась и для Меджи. Теперь обоим друзьям одна дорога — на городские задворки, в преступный мир, в тюрьму. Вся жизнь этих парией — словно длинная агония. Они были обречены с первого шага. Вот откуда мрачный эпиграф, который мог бы стать эпилогом: «Убейте быстрей!»

Мы по привыкли к таким книгам об Африке. В произведениях африканских писателей мы встречали борцов за свободу и предателей, интеллигентов, ищущих свое место в борьбе и в новой жизни, политических лидеров, крестьян и новоиспеченных буржуа. Меджа Мванги пришел в литературу с другой темой — темой городского «дна».

И раскрыта эта новая тома необычно. Герои повести больше похожи на антигероев. Нет столкновения двух начал — добра и зла. Грань между ними размыта, добро едва намечено, а зло не персонифицировано. Психологические драмы как-то стерты. Персонажи кажутся несколько прямолинейными, упрощенными. Сюжетные коллизии как бы отодвинуты на второй план. Между ними нот логической связи, одна не вытекает из другой.

Возможно, все это — результат писательской неопытности Мванги. Но, быть может, есть в этом и определенный замысел? Когда речь о выживании — разве тут до душевной тонкости, до страстей? Может быть, поэтому в повести нет и любовной интриги. В нестройности сюжета тоже можно увидеть особый прием. Ведь повесть — о ненужности. О том, как двое юношей но нужны обществу, в котором живут. И писатель просто нанизывает жизненные эпизоды на эту ненужность — совершенно не важно, в каком порядке.

Меджу Мванги легко обвинить в пессимизме. Ведь пишет он о самых мрачных сторонах жизни кенийского парода, порой даже сгущая краски. Но повести была присуждена национальная премия. Значит, кенийцы поняли — писатель выставляет на всеобщее обозрение социальные язвы своей страны не для того, чтобы опозорить ее, но чтобы призвать бороться с ними во имя ее будущего.