Бернард Маламуд - Самородок

Вернувшись в свой номер, Рой не находил себе места. Он подумал о том, насколько было бы лучше, если бы не встретил Мемо, но эта мысль вызывала у него горечь. Ред Блоу позвал Роя в кино, но тот сказал, что у него болит голова. Позже он пошел в кино один. В ту ночь Рой думал о Мемо до утра.

На следующий день в игре с «Храбрыми» у Роя не получился ни один хит. «Рыцари» выиграли, но во вторник против «Доджеров» в Бруклине Рой снова остался без хитов, и они проиграли. Поскольку никогда не случалось, чтобы хиты не получались у него шесть раз подряд, заговорили о спаде. Это встревожило Роя, но он старался не думать об этом. Мысли его занимала только Мемо. Он также смотрел, нет ли сообщений в газетах о дорожном происшествии на Лонг-Айленде, виновник которого скрылся. Не найдя никаких сообщений, Рой понял, что всему виной его воображение, и почел за лучшее забыть об этом. И еще он убеждал себя не волноваться по поводу спада — это случается и с самыми лучшими. Однако после третьего дня без единого бингла [55] Бингл — удар, позволяющий добежать до первой базы. Рой начал дергаться.

Его игры без хитов продолжались, и это удивляло всех. Казалось, это невозможно для такого чудо-игрока, как Рой. Питчеры противника верили в эту новость меньше всех. Они подавали ему осторожно, опасаясь взрыва его ярости, но вскоре питчеры увидели в глазах Роя тоску и перестали ждать его прежних свободных и легких перебежек. Они спрямляли свои подачи и посылали мяч над самым центром пластины, рассчитывая, что Рой либо отправит его по низу в инфилд, либо выбьет самого себя. Правда, он оставался на поле все таким же величественным, высился в самой задней части своей пластины, широко расставив ноги и держа блестящий на солнце Вундеркинд. Рой бил с такой силой, что было видно взвившееся с земли облачко пыли, поднятое пронесшейся над ней битой, но это производило только легкое движение воздуха и больше ничего. Многие питчеры начинали чувствовать себя крепкими парнями, видя, как Рой сходил с пластины и, понурив голову, брел в дагаут.

«Что со мной?» — думал он с досадой. Рой чувствовал себя отупевшим и вялым: пальцы, мышцы, суставы — все онемело, все тело сковано. Пропало ощущение удара — того момента, когда перед тем, как дерево ударяет по мячу, вздымается все нутро, возникает та сладкая боль, которая пронзает руки и плечи, когда удар удается. Куда девалась радость, овладевающая полевым игроком (питчеры «Рыцарей» стали посылать мяч мимо бэттеров по всему полю), который носится с базы на базу, разворачиваясь у них со скоростью скаковой лошади, когда девять объятых яростью людей пытаются осалить его. Больше всего Рой страдал из-за утраты чувства торжества, наполнявшего его легкие, когда он успевал обежать все базы и вернуться к дому — и в список его рекордов записывали очередную победу. Вышли из строя физические и умственные ресурсы, без которых Рой чувствовал себя тем, кого оставил в прошлом.

«Что я делаю неправильно?» — спрашивал он себя. Никто на скамье или в клубе не мог дать ему совет или снабдить дельной информацией по этому поводу. Поуп страшно переживал то, что происходило с Роем, но не терял надежды, что это состояние пройдет так же внезапно, как появилось. Рой понимал, что слишком возбуждается и слишком вкладывается, — или ему не хватает выдержки, и он слишком рано машет битой перед мячом, или бьет слишком поздно, и Вундеркинд лишь слегка кусает, а то и вовсе остается голодным. Рой подумал, что, может быть, у него слишком широкий шаг и он слишком широко расставляет ноги, отчего ему не удается свободно разворачиваться. Он укоротил шаг, но это не помогло. Рой попробовал новую позу и попытался, считая про себя, изменить время удара. Напрасно! Чтобы сберечь зрение, он отказался от чтения и перестал ходить в кино. Отбивая мяч, Рой смотрел на питчеров противника с мрачным и не обещающим ничего хорошего выражением, но все равно они одерживали верх.

Рой часами мучительно раздумывал, обратиться ли за помощью или ждать, пока все уляжется само собой. В один прекрасный день спад должен пройти, но когда? Нет, Рой не стыдился просить помощи, но, пройдя такой путь и добившись успеха, он, чувствуя и понимая игру, вроде бы должен сам давать совет, а не искать его. Для признанного мастера это означало бы отказ от своих достижений. Это было бы все равно что начать все сначала, и Роя тошнило при мысли об этом. Но, сосредоточившись на ситуации, он запаниковал. Кончилось тем, что он отвел Реда Блоу в центр поля и растерянно спросил:

— Ред, что такое со мной, почему у меня не получаются удары? — Задавая вопрос, Рой пристально смотрел поверх стены правого поля.

Ред сплюнул в траву коричневую от табака слюну.

— Ну, — сказал он, потирая свой веснушчатый нос, — и что не дает тебе спать?

— Я беспокоюсь, что у меня столько промахов и мне не удается снова попасть в колею.

— А кроме этого? Ты, случаем, не обрюхатил какую-нибудь дамочку?

— Нет.

— Какие-нибудь финансовые проблемы?

— Нет.

— Делаешь что-то, что тебе не по вкусу?

— Что, например?

— Был у нас однажды малый, которого жена заставляла каждый вечер выносить помойное ведро, и хочешь — верь, хочешь — не верь, но это начало бесить его. Он целый месяц не мог попасть по мячу, пока не сказал, чтобы она сама выносила эту чертову помойку, и на следующий день бил как надо.

— Нет, ничего в этом роде нет.

Ред улыбнулся:

— А я-то думал насмешить тебя, Рой. Хороший смех, до колик в животе, иногда прекращает спад.

— Я бы и хотел посмеяться, но как-то не получается. Стыдно говорить, но мне больше хочется плакать.

Ред сочувствовал ему.

— В мое время, Рой, я перевидал много спадов, и если бы мог сказать, отчего это происходит, заработал бы состояние, купил бар и подал в отставку. Я знаю только одно: чтобы справиться с ними, нужно успокоиться, расслабиться. Догадываюсь, что ты чувствуешь сейчас, и понимаю: каждый наш проигрыш причиняет тебе боль, но если сможешь взять себя в руки и избавиться от нервозности, то скоро вернешь себе форму. И снова будешь бить, как бог.

— К этому времени я могу помереть, — мрачно заметил Рой.

Ред почесал голову.

— Советую тебе, Рой, самому решить это для себя.

Совет Поупа был практичнее. Рой пришел в офис менеджера после следующей (неудачной) игры. Поуп сидел за письменным столом, подсчитывая на отрывных листочках деловой книги общий уровень достижений игроков. На столе стояла пара спортивных туфель, портрет Ма Фишер, лежала пожелтевшая вырезка из «Спортинг ньюс» с рассказом о сенсационных успехах «Рыцарей». Поуп захлопнул деловую книгу, но Рой все-таки успел увидеть жирный красный нуль напротив своей фамилии. «Рыцари» были отброшены на третье место, располагались всего на одну игру выше «Кардиналов», и «ступня спортсмена» на руках Поупа расцвела в полной красе.