Анна Козлова - Если есть

Фильмы с ее участием не выходили в прокат — бедняжка А., как горько плакала она на своем чердаке.

Всякий раз, как она появлялась на сцене, в нее летели гнилые помидоры, тухлые яйца и булыжники, вывернутые из мостовой. А. убегала за кулисы: перед самой дверью в гримерную ее отчаянно материл уборщик — несчастная А., она рыдала.

Пассажиры такси не платили А. за проезд. Рыдая, она отдала начальнику таксопарка свое обручальное кольцо. Двести раз ее насиловали прямо за рулем. Какой-то осатаневший негр разжал ее стиснутые зубы (А. подумала, что хотя бы поцелуя без любви не даст) и целый час плевал ей в рот. В ту ночь А. не вернулась домой. Когда негр вышел из такси, она порыдала там несколько минут, а потом решительно завела мотор и поехала в горы. До пропасти, куда она хотела броситься, осталось всего два километра, но машина заглохла. Несколько часов безутешная А. пыталась завести ее, но все было тщетно — машина умерла. Тогда А. бросила ее труп прямо на дороге и побежала к пропасти. Она неслась одна по ночному лесу, мимо волчьих логовищ. Ветки деревьев отвешивали ей хлесткие пощечины, корни ставили подножки.

У самой пропасти (А. успела заглянуть в нее и увидела поросший кустарником склон, по которому так легко покатилось бы ее тело, острые зубья камней, о которые разбилась бы ее голова, и гладкое, сумрачное дно, которое бы так украсили ее мозги) ее настигла целая толпа ангелов. Они вцепились в волосы, порвали те клочья ее одежды, которые остались после негра, и жестоко били ее до утра. Несчастная А. ни на секунду не теряла сознания. Ангелы изувечили ее тело. Улетая, они специально оттащили ее в глубь леса, чтобы она не смогла броситься в пропасть.

А. жила в лесу две недели, пока ее чуть не убил заяц-беляк.

Спасаясь от него (потом А. корила себя за это бегство), А. побежала к пропасти, но от страха не смогла найти ее.

Заяц-беляк гонял ее по лесу двое суток.

А. случайно выскочила на шоссе.

Ее сразу сбила машина — А. надеялась, что все закончилось. Но это было не так.

А. очнулась в больничной палате. От обиды она зарыдала так громко, что было слышно даже в операционной.

За нарушение режима с нее взяли штраф.

А. не понимала положения вещей. Иногда она думала, что именно за это ее ненавидят. Сначала А. наслаждалась своим положением. Ей снились сны, что пройдет совсем немного времени и ее наконец оценят. Она видела площади, заполненные толпами людей. И толпы эти несли штандарты с ее портретами, выкрикивали ее имя и подбрасывали вверх букеты чайных роз.

А. просыпалась в слезах счастья.

Но потом, к тридцать пятому году своей жизни, А. прокляла площади, толпы и взмывающие вверх букеты чайных роз. Она проснулась утром, разлепила опухшие от слез глаза и нечаянно увидела нечто, кроме себя. Этим нечто была сиамская кошка. А. вскочила с кровати и бросилась к ней. С тех пор она не расставалась с кошкой.

Кошка была только первым шагом.

Потом А. начала видеть деревья, воду, дороги, своего мужа, старшего сына, младшего сына. Она увидела книги, которые написала, и сожгла их. А. составила письмо в издательство. Она просила, чтобы следующие (гипотетические, скромно написала А.) переиздания ее книг были снабжены подзаголовком: «Книга написана автором с закрытыми глазами. Заранее извиняюсь за искаженный ракурс».

Ей не ответили.

А. начала звонить в издательство.

Ее послали на хуй.

А. рыдала. Теперь она делала это лишь ради собственного удовольствия, в память о прошлом. А. знала, что может измениться и даже прекратить рыдать. Но ей пока не хотелось.

А. давно смирилась с тем, что живет не так, как, возможно, надо. Ее огорчало только то, что раньше, живя не так, она была несчастна, теперь — тоже.

А. знала, что грань зыбка.

В день, когда Эльдар отважился выйти за забор, она лежала в саду под вишней. По вишне лазила сиамская кошка. Иногда она задевала ветки, и на лоб А. падали ягоды. Налитые густой кровью, как тело перед менструацией, они лопались от удара и брызгали в лицо. Они брызгали кровью. А. вытирала лицо ладонями, а потом облизывала их.

Вкус казался ей теплым и немного горьким.

Вкус напоминал о любви.

А. с жадностью впивалась в измазанные кровью пальцы.

Она грызла их, она затыкала собственный рот.

Стоны разжимали ей зубы, рвались на свет, на воздух и на воду.

Уже пять лет А. занималась любовью с сиамской кошкой.

А. скучала по любви. А. любила тело свое. Она вожделела свои окровавленные пальцы, лежа в траве под вишней, она хотела, чтобы кто-нибудь к ней прикоснулся. А. перевернулась на бок и с интересом рассматривала свои запутавшиеся в траве, слипшиеся от вишневой крови волосы. Она взяла прядь их двумя пальцами и осторожно лизнула. Ей понравился собственный вкус. Она почувствовала, каким жидким становится тело, пробуравленное лаской.

А. лежала под вишней и целовала себя в губы.

Вдруг она вскочила и побежала к дому.

В доме не было никого, кроме густой, засахаренной тишины. А. позвала — никто не ответил. В любой момент готовая зарыдать, А. обегала все четыре этажа своего дома, но не нашла ничего.

Она снова вышла в сад и посмотрела по сторонам.

Муж лежал под кустом бузины и смотрел в небо.

А. невольно обрадовалась. Она весело спрыгнула с крыльца и побежала к нему. Она села у него в изголовье и поцеловала в лоб. Он зевнул ей прямо в нос тяжелой, скомканной вонью и похлопал по колену.

А. почувствовала себя несколько обескураженной. Она потянулась к его губам, но он сказал, что из-за ее волос он не видит неба.

— А что там, в небе? — спросила А.

— Ничего, — ответил муж. — Но мне нравится.

— Я хочу заняться любовью. — А. дотронулась до его волос.

Он отбросил ее руку — он начинал злиться.

— Уйди, — сказал он.

— Я хочу заняться любовью! — крикнула А. в небо, куда муж с таким интересом смотрел.

— Ты — сумасшедшая. — Мужу пришлось сесть. Он облокотился на куст бузины и говорил с А. из-за ширмы веток. — Я никогда не буду заниматься с тобой любовью. Разве ты не понимаешь?

— Нет. — А. очень захотелось понять.

Муж вздохнул.

— Мы же женаты. Пойми, А., семья создается не для удовольствий. Семья — это тяжелый труд, это каждодневная работа, это дети. — Муж еще раз вздохнул. Он потрепал А. по ушам. — Но ты — сумасшедшая моя А., ты не понимаешь элементарных вещей. — Он вздохнул в третий раз. — Тебе кажется, что жизнь — это вечная игра в радость, но жизнь, А., это тяжелый и мучительный поиск собственного смысла.

— Значит, — прервала изумленная А., — я не могу заниматься любовью?

— Что это вообще значит? — раскипятился вдруг муж. — Я не понимаю. Ты настолько сумасшедшая, что уже придумала какой-то свой язык? Ответь мне, А.

А. молчала.

— Я, разумеется, примерно понимаю, о чем ты говоришь. — Муж вздохнул четвертый раз, с каким-то привыванием. — Я уже давно с тобой общаюсь и немного тебя понимаю. Ты хочешь третьего ребенка? Но это невозможно.