Александр Генис - Сладкая жизнь

То, что я пережил, выйдя из самолета в Сингапуре, больше всего походило на эмоциональный удар в первый день эмиграции. Оказалось, что за несколько дней пребывания в Китае забываешь, что такое пышное, яркое и праздничное изобилие. Китай сер, Сингапур — разноцветен, шумен и баснословно богат.

Свою роль сыграла и тропическая природа (в сотне километров — экватор), которую вроде за деньги не купишь, а все же богатство сказалось и на ней. Весь остров — ботанический сад, где хороший садовник превращает джунгли в ухоженный парк. И еще — орхидеи. Они росли на каждой обочине, но попадались и в гостиничном туалете, и в коктейле, и даже в тарелке.

Впервые разглядев Сингапур из окна номера, расположенного где-то между тридцатым этажом и тучами, я вынужден был напомнить жене, что гордое имя ньюйоркцев не позволяет нам разевать рот — небоскребов и у нас хватает. И все же панорама поражает — город разворачивается вокруг гавани, как декорация в советском театре, ставившем пьесу из жизни Уолл-стрит. Что-то в Сингапуре есть от Манхэттена, но надо признать, что это очень чистый, прямо-таки вылизанный Манхэттен. Вскоре выяснилось, что за брошенный окурок можно угодить в тюрьму.

Сингапур — уникальное место, которое интересно не экзотикой — а сколько ее в одном названии! — а своей поразительной социальной системой. В этой крохотной стране — около трех миллионов жителей — построено нечто среднее между капиталистической и коммунистической утопией. Сингапур — демократическая республика с образцовой системой частного предпринимательства, но без ее пороков. Сингапурский порт — второй по важности в мире. Сюда ежегодно приезжают три с половиной миллиона туристов. Подавляющее большинство населения живет в роскошных многоэтажных домах, построенных государством. По острову ездят только новые машины. После десяти лет эксплуатации автомобиль следует менять, и государство ассигнует тысячу долларов на покупку нового. Ну и так далее.

Приведя нацию к безусловному благополучию, власти шлифуют — в том числе и при помощи порки — последние детали. К еще нерешенным проблемам относится курение (вы можете обменять пачку сигарет на бутылку оздоровляющего йогурта), недостаточная вежливость государственных чиновников (отряд переодетых сыщиков следит за хорошими манерами), шум от игры в ма-джонг (китайское домино), который мешает отдыхать в сиесту, и туристы, переходящие улицу в неположенных местах. Остальные пороки выкорчеваны без всякой жалости. За последние годы в Сингапуре повесили несколько десятков человек за провоз наркотиков. Обладателя «Плейбоя» штрафуют на триста долларов. Из кинофильмов вырезают слишком долгие поцелуи. Обязательная двухгодичная служба в армии задумана для того, чтобы выбить дурь из подрастающего поколения и подготовить его к жизни в образцовом государстве. Во всем городе я только однажды увидел граффити: «Учение — путь к богатству».

Впрочем, при навыке и терпении в городе можно найти пятачки экзотики, еще не заросшие прогрессом. Сингапурцы — это взрывчатая, но примиренная общим богатством смесь из китайцев, малайцев, индийцев, европейцев и мусульман. Каждый народ оставил на память о своей прежней жизни этнические оазисы. Только там, в затерянных среди космополитических небоскребов кварталах, можно найти Азию. Тут еще видны следы живописной бедности, которая на тропический манер проявляет себя бешеной растительностью — целые деревья прорастают сквозь штукатурку.

В сингапурском чайнатауне торгуют гороскопами, живыми змеями (для еды) и чудодейственным тигровым бальзамом. Арабы (на самом деле малайцы-мусульмане) уставили свои улицы восточными тканями и лавками с благовониями. Индийский квартал знаменит храмами, красавицами в сари и ресторанчиками, где положено есть руками, используя вместо тарелки банановые листья.

В Сингапуре за полдня можно обойти пол-Азии. Неудивительно, что сингапурский календарь — самый сложный в мире. Здесь отмечают праздники четырех религий, каждая из которых применяет свою систему летосчисления. Единственное, что объединяет страну, — английский язык, который стал государственным. Отцы и дети говорят на разных языках: старики — на родном, а молодые — по-английски. Так в далеком Сингапуре происходит примерно то же, что в каждом эмигрантском доме Америки.

Гонконг — тоже рай. Во всяком случае, для американских старушек, которых здесь называют «голубоволосыми леди». В своих канзасах и айовах они наверняка именно так представляют счастливую жизнь: бескрайний торговый центр — и всё без налога. Многие сюда и впрямь приезжают, чтобы покупать. Средний турист оставляет в здешних магазинах по 700 долларов в день, и городские власти во всем идут ему навстречу. В Гонконге никогда не знаешь, вышел ты из магазина или еще внутри. Торговля вытесняет людей с тротуаров. Впрочем, в центре улицы растут вверх и вниз. Галереи лавок становятся лабиринтом, по которому бродит очумелый иностранец, переходя с верхних этажей на подземные. Можно провести в Гонконге неделю, так и не увидев ни неба, ни моря.

Богатство Гонконга откровенно вульгарно, но город можно понять: Британская колония перешла к Китаю. Так что гуляют напоследок. Пекин, правда, заявляет, что все останется по-прежнему. Это называется «одна страна — две системы». Но люди побогаче уже давно начали перебираться на Запад.

Несмотря на положенное количество небоскребов, Гонконг — чисто китайский город. Плотность населения здесь самая большая в мире. И образ жизнь такой, какой он бы был, скажем, в Пекине, если бы там жили, как хотели. Гонконг снабжает все чайнатауны мира тем, без чего китайцам не обойтись, — сушеными акульими плавниками, рогом носорога, игрушечными деньгами (их положено сжигать на кладбище), даже изящными, похожими на байдарки китайскими гробами.

По вечерам в свете ослепительных неоновых реклам (такого не увидишь и на Бродвее) местные жители собираются на ночных базарах. Здесь среди американских джинсов и японских калькуляторов варят в горшках морских тварей и лапшу, играют в карты и домино, слушают предсказания гадателей-даосов, пьют китайскую водку мао-тай (одеколон с чачей). Артисты-любители представляют сцены из пекинской оперы под аккомпанемент неописуемых и по звуку и по виду инструментов.

Буйная и колоритная жизнь Гонконга настолько не похожа на ту, что ведет континентальный Китай, что приходилось все время себе напоминать: и там и тут живут одни и те же китайцы, самый энергичный народ Азии. Гонконгу просто не мешали реализовать свои потенции, и теперь этот крохотный островок учит оборотливости миллиардную страну, жаждущую приобщиться к потребительскому идеалу.