Монго Бети - Перпетуя, или Привычка к несчастью

В ту ночь красноречие Катри спасло Перпетую. На следующий день празднество продолжалось с удвоенной силой: по распоряжению Марии был приглашен оркестр ксилофонистов, звуки музыки привлекли людей со всей округи. Узнав о том, кто такой Эдуард, Норбер не стал чинить препятствий всеобщему веселью, но строго предупредил, чтобы все участники торжества оставались ночью в деревне, а не таскались но дорогам в неурочное время.

В тот день Перпетуя несколько раз встречалась с Эдуардом и даже обменялась какими-то вежливыми фразами с молодым чиновником, ее удивило, что он нисколько на нее не обиделся за то, что она не пришла к нему. Откуда ей было знать, что молодой человек вовсе не хотел этого, — мало того, будь его воля, он соблюдал бы все правила приличия и терпеливо дожидался, пока его брак узаконят власти.

Вечером Катри снова удалось защитить Перпетую от яростных нападок матери. Но на третий день молодая женщина осторожно стала уговаривать девочку, успокаивала ее, как могла, напутствуя, точно воина, в первый раз идущего на битву.

В эту ночь Эдуард чувствовал себя смущенным, конечно не от неведения — скорее из-за почтительной нежности к юной девушке, о которой он мечтал и которая столь неожиданно очутилась в его постели. Вероятно, молодой человек решил подкрепить свои силы вином. Катри, во всяком случае, так считала. Едва удерживаясь от смеха, она рассказывала, как Эдуард встал и вышел из комнаты, потом вернулся, благоухая алкоголем, и только тогда решительно направился в спальню, где его ждала молодая жена, но тут ноги его подкосились, и он рухнул на кровать. Перпетуе пришлось спихнуть пьяного мужа, чтобы высвободиться. Так продолжалось несколько ночей кряду, пока наконец в одно прекрасное утро Перпетуя вопреки своему обыкновению не явилась к Катри с обычным отчетом, который, несмотря на все околичности и недомолвки, любой женщине был понятен. Она стала избегать свою наставницу. Может быть, она сердилась на нее?..

Тем временем Мария, Замбо, Перпетуя и Эдуард побывали в Нтермелене. где чиновник зарегистрировал брак молодых людей. К величайшему удивлению и огорчению Перпетуи, он сначала заставил их долго ждать, а потом все время одергивал, так как они либо отвечали на его вопросы все разом, либо недостаточно быстро и вразумительно.

По окончании отпуска Эдуард уехал в Ойоло один, оставив в деревне своего брата Замбо, который должен был привезти Перпетую в их семейство тремя неделями позже — после того, как она распрощается с матерью.

Вот тогда-то Перпетуя и пригласила к себе Кресченцию.

Какой нашла та подругу детства? Сильно изменившейся, просто неузнаваемой! Она говорила о своем муже без ненависти, по всей видимости, она уже преодолела отвращение к нему. Перпетуя, очевидно, решила, что должна быть счастливой в своей новой жизни, и больше не строила относительно своего будущего никаких иллюзий: без волнения приняла сообщение Кресченции о скором отъезде доктора Делестран в Европу. О пропавшем брате не было сказано ни слова, Перпетуя инстинктивно обходила эту тему, словно чувствуя, что для того, чтобы свыкнуться с новой жизнью, ей необходимо забыть прошлое, уничтожить источник детских химер.

Она уже строила новые планы. Например, попросила Кресченцию купить у сестры-директрисы книжку по уходу за детьми и передать ее Марии, чтобы та переслала книжку в Ойоло. Она надеялась на то, что, принимая во внимание полученное ею религиозное воспитание, ей сократят предбрачный срок в небольшой католической миссии на родине Эдуарда.

Так и случилось. После десяти дней наблюдения там решили, что Перпетуя вполне годится для роли христианской жены. Их обвенчали в одну из суббот после мессы вместе с другими парами, одетыми во все белое. Длинный и шумный кортеж сопровождал их до родной деревни Эдуарда с песнями и танцами. Пронзительные крики женщин взвивались к вебу, шествие время от времени замедляло ход, а то и вовсе останавливалось.

В течение трех дней, пока молодые жили там, Замбо, которому ни одна из его четырех жен не родила ребенка, твердил, что в деле продолжения рода их отца у него одна надежда — на Перпетую. Катри и Амугу рассказывали, что удар, хвативший неотразимого Замбо вскоре после рождения второго ребенка Перпетуи, они всегда рассматривали как дурное предзнаменование. Весельчак и жизнелюб, имевший пристрастие к крепким напиткам, превратился в слюнявого паралитика, прикованного к постели, слабоумного болтуна — одним словом, в живого мертвеца.

Мария и Мартин, приехавшие на свадьбу, оставались в доме Замбо долгое время спустя после отъезда супругов в Ойоло. Весь клан чествовал их как подобает, быть может, это в какой-то мере утешило их: мать и брат Перпетуи очень печалились но поводу того, что не могут отправиться в Ойоло вместе с новобрачными.

— Оставайтесь лучше здесь! — сказал им Замбо. — Вы и понятия не имеете о том, какую жизнь ведут люди в городе. Ничего похожего на то, как мы живем в своих деревнях. Там все на счету: место, время, еда и, представьте себе, даже вода, потому что в городе все это стоит денег. Не вздумайте ездить к ним, у них и без вас хлопот хватает. Может, они и не решатся об этом сказать — тем хуже. Вы не знаете, что, когда горожанин приходит в гости к брату во время обеда, тот подсовывает ему газету? Неужели и вам захочется вместо обеда почитать газету? Так что не вздумайте ездить к ним, принять вас иначе они все равно не смогут, даже бананы там стоят невесть сколько. Подождите лучше, пока они сами приедут к нам в отпуск, у них ведь бывают отпуска.

— Как же так, — удивилась Мария, — а я-то думала, что теперь, когда мы добились независимости, им возмещают все расходы.

— Конечно, конечно, — подтвердил почтенный Замбо. — Конечно. Только вот беда: независимость не может длиться вечно.

«Мы так любили Перпетую».

Сколько раз слышал Эссола эту фразу от жителей Зомботауна, ею обычно заканчивались все их беседы — таким образом они выражали молодому человеку свое сочувствие и симпатию.

Ни разу он не слышал, чтобы кто-нибудь, хотя бы вскользь, упомянул о том, что его сестра вызвала к себе недоброе отношение, дала повод д\я обиды или неудовольствия. Ее почти болезненная сдержанность, скромность ее нарядов, строгое выражение лица заставляли мужчин относиться к ней с уважением, а женщин с дружеским сочувствием, в котором она так нуждалась. Казалось, она все старания прилагала к тому, чтобы заслужить именно такое отношение.

Свидетельства, которые Эссоле удалось собрать в Зомботауне, особенно среди людей из окружения Жан-Дюпона, подтверждали, что в основе несчастья, постигшего Перпетую, была ее семейная драма. В памяти тех, кто знал Перпетую с первых дней ее появления в Зомботауне, она сохранилась вечно куда-то бегущей. Вся жизнь ее была заполнена этой дурацкой беготней. Куда бы она ни направлялась, она всегда спешила. Она бегала так, как никогда раньше ей, вне всякого сомнения, бегать не приходилось.