Монго Бети - Помни Рубена

В четвертом подпольном округе Кола-Колы ожидали неминуемого, как предполагалось, ареста Мор-Замбы.

— Что они тебе сказали при освобождении из-под стражи? — без конца допытывался у него Джо Жонглер, по собственному опыту хорошо знакомый с тюремными порядками.

— Заставили назвать мой точный адрес, — с неизменным терпением отвечал Мор-Замба.

— И что ты им ответил? Перескажи слово в слово.

— Что я живу между авеню Галлиени и генерала Леклерка.

— Точнее!

— Между трансформатором № 2 и Северным автовокзалом.

— Ну, старина, при таких ориентирах они зацапают тебя, когда им заблагорассудится. Уж поверь мне, я в этих делах разбираюсь. Правильно говорят твои друзья: нельзя тебе здесь оставаться, нужно подыскать местечко поукромней. А я тем временем один займусь моим зятем. Как только я его подкараулю, я тебе сообщу.

Мор-Замба немедля скрылся в тайном убежище, сбив со следа ищеек Фор-Негра. Вскоре к нему явился Джо Жонглер, чтобы поделиться дьявольским планом, созревшим в его узком черепе, где всегда теснились самые неожиданные замыслы.

— Вот что, — сказал он, — я тут надумал одну штуку. Дело, как мне кажется, верное. Если мне удастся заманить Альфонсину сюда, я без труда уговорю ее провести ночь у матери.

— Ну и что?

— А дальше все пойдет как по маслу. Муженьку без нее не вытерпеть целую ночь, уж я-то знаю, что говорю. Вот и нужно воспользоваться тем, что пока он по ней с ума сходит, а то она скоро ему надоест — и тогда ищи ветра в поле.

— А потом?

— Я дам тебе знак, ты заграбастаешь его и отведешь к своим друзьям, а уж там вы заставите его заговорить.

— А ты подумал о расплате? Да ведь твою бедную мать затаскают по судам! Или ты полагаешь, они его пощадят? Я предпочитаю, чтобы ему сохранили жизнь. Я просто не могу представить себе другого исхода.

— Если его оставят в живых, он не посмеет мучить мать — хотя бы из-за Альфонсины.

— Ты же сам только что сказал, что она ему скоро надоест! Вот тогда-то он все припомнит и захочет отомстить.

— Это верно. А как ты думаешь, женщина в конце концов всегда надоедает мужчине?

— Никуда от этого не денешься.

— Почему?

— Потому что, если разобраться, уж очень это однообразно. Всегда одно и то же — нового здесь не придумаешь.

Через три дня Жонглер пришел сияющий и объявил, что на этот раз ему удалось найти прекрасное решение.

— Знаешь, я убедил его, что его собственная мать плохо себя чувствует.

— Его-то ты убедил, а вот ее тебе убедить не удастся. Как только он переступит порог, она закричит: «Я — больна? Что за ерунда! Да я здорова как лошадь! Что мне сделается? Так что не беспокойся обо мне. Занимайся-ка лучше своими новыми делами. Старайся угодить начальству, кланяйся ему в ножки — это верный способ преуспеть в жизни…» Ты же сам знаешь, какая она.

— Не беспокойся, ничего этого она ему не скажет, уж я об этом позабочусь.

— Думаешь всех перехитрить?

— Погоди. Ты ее, конечно, знаешь, но и я ведь знаю. Здоровья у нее хоть отбавляй, не спорю, а все потому, что она капли в рот не берет. Но зато, как все крепкие старухи, она готова поднять панику, чуть только у нее что заболит. Тут она сама не своя становится, наша матушка Жозефина: начинает рассказывать, будто ночью ей явился Иисус Христос, или Дева Мария, или на худой конец ее покойные родители. Да, кстати, скажи-ка мне, как действует глауберова соль — ты ведь бывший фельдшер. У моего паши (так Жонглер иногда именовал Сандринелли) этого добра навалом, кажется, им пользуется для своих нужд его жена.

— Глауберова соль? Не знаю. Думаю, что это не яд. Если мне память не изменяет, ее прописывают при запорах.

— Да ну? Как раз это-то мне и нужно! Как думаешь, а если подсыпать мамаше Жана-Луи хорошую дозу этой соли, ну, скажем, кофейную ложечку, прохватит ее понос? Да? Вот здорово! Такого с ней никогда не случалось, и она наверняка подумает, что подцепила амебную дизентерию или что-нибудь в этом роде. Я уверен, что это ее проймет. Умерла же в этом году от дизентерии одна мулатка из школьного городка!

— Действуй, как знаешь, — согласился крайне всем этим заинтересованный Мор-Замба и поглядел на приятеля с восхищением, к которому примешивался неподдельный страх.

А Джо Жонглер, как всегда верный себе, задумал куда более дьявольский план, чем мог вообразить его простодушный друг. Он принялся нашептывать семейству Лобила, что, желая разделаться с красными, которые после смерти своего вожака не только не приуныли, а, наоборот, ожесточились, негрецы решили заразить туземные кварталы, и в особенности Кола-Колу, всевозможными микробами, вызывающими разнообразные, но одинаково опасные болезни. Ему самому сообщил об этом хозяин, который его очень любит: он особенно предостерегал его от воды из колодцев, вырытых служащими Управления гигиены и профилактики. Теперь, по словам Жонглера, надо быть осторожнее, пить только воду, которую продают в бутылках в крупных магазинах Фор-Негра, а в крайнем случае — пользоваться колодцами, что вырыли в давние времена местные жители и не удосужились засыпать теперешние власти. Одновременно он завязал более тесные отношения с семьей зятя, которую щедро снабжал бутылками минеральной воды, чтобы как можно скорее посеять среди этих людей страх перед обычной водой из колодцев. Один папаша Лобила не поддался этому психозу.

— Да вы только подумайте, — говорил он своим домашним, — подумайте сами: разве этим белым микробам совладать с желудком черного человека, а уж тем более — с желудком колейца? Желудок колейца — сам по себе сущая помойка, так что одним паршивым микробом больше, одним меньше — какая разница? Учинить разгром в желудках у белых — это они могут, тут и говорить нечего, несдобровать от них и тому, кто живет на ихний манер, взять хотя бы нашего Жана-Луи: он ведь теперь заделался настоящим белым. А вот коренного колейца им не одолеть…

Матушка Жозефина Лобила, так и не разобравшись, кто из них прав, поступила так, как поступило бы большинство наших женщин, молодых или старых, которым прописано лекарство белых: попробовала и бросила. Дома ей приходилось пить минеральную воду — заставляли дочери, с серьезным видом доказывая, что собственная жизнь не игрушка, что она у каждого всего одна и что надеяться на хваленое здоровье тут нечего, это одолеть хворь не поможет, скорее наоборот. Но, едва выйдя из дому, отправившись, например, к соседкам, матушка Жозефина принималась пить ту же воду, что и все.

В конце концов Жонглер просадил всю свою скромную получку, чтобы устроить пирушку, на которую пригласил семейство Лобила и свою мать. Это, по его словам, должно было заменить свадебный обед, на который не пожелал разориться его зять, занятый своими подозрительными махинациями. Не каждый день детей женим, да еще каких детей! Как тут не попировать!