Джим Додж - Не сбавляй оборотов. Не гаси огней

Видимо, я смутился, потому как она выразилась проще:

— Не хочу, чтобы меня просто трахнули, хочу, чтобы мы испытали чувства.

— Я постараюсь, — ответил я, не придумав ничего лучшего.

Она обняла меня за талию и притянула к себе:

— Постараемся вместе.

Я не встречал еще женщину с таким богатым и причудливым миром чувственного воображения. Дело не в позах и прочей гимнастике, даже не в диких фантазиях и пристрастиях — они всего лишь входные ворота, выводящие на уровни иных возможностей. Кейси интересовали именно чувства, их чистота, оттенки и глубина, то, что можно было разделить с другим и что нельзя. С Кейси невозможно было заниматься любовью по-быстрому, на скорую руку. Много позже я сказал ей об этом. На что Кейси ответила игриво-ироничным тоном, к какому прибегают, чтобы уберечь от посторонних взглядов свои мечты:

— Да ладно тебе… Иногда ради удовольствия можно и перепихнуться — не повредит.

Не хочу утомлять тебя интимными подробностями, ограничусь следующим: в тот самый день, когда я первый раз был с Кейси, меня унесло выше неба, к Бесконечным Мирам Невероятных Наслаждений. Мы старались вместе, вкладывая душу: ничто не сравнится с теми первыми шагами, которые дают веру в чудо, ведь без веры не хватит души на все остальное. Уже перевалило за полдень, когда Кейси вышла за провизией; я же валялся себе и улыбался как дурак. Через полчаса Кейси вернулась с пакетом, доверху наполненным едой. Хлеб из пекарни на первом этаже, упаковка итальянской закуски из гастронома за углом, две кварты холодного парового пива, банка острых перчиков, полфунта мягкого сыра, свечи, шоколадный торт и газета «Экзаминер». Было у Кейси такое свойство: она обожала вытаскивать из пакета сюрпризы. Кейси считала, что для счастливой жизни на этой планете человеческому существу необходимо семь вещей: еда, вода, крыша над головой, любовь, правда, сюрпризы и тайны. Я был согласен.

Помню, до чего счастливый был у нее вид, когда она вытаскивала принесенное для пиршества, когда объясняла, что в упаковке всего восемь свечей, но если я за строгое соблюдение традиций, то можно попросту нарисовать цифру 21 — она заменит такую прорву свечей. Вдруг Кейси умолкла на полуслове, с ней явно что-то случилось — она не сводила глаз со стола.

Я вскочил с кровати:

— Кейси, что такое?

Она даже не обернулась, только нетерпеливо махнула рукой, продолжая читать передовицу газеты. Я заметил, как она глубоко вдохнула, подняв плечи, и выдохнула — плечи опустились; когда же она так и осталась сгорбленной, я понял — дела плохи. Кейси повернулась ко мне со слезами на глазах и легла рядом.

— Бадди Холли, Ричи Валенс, Биг Боппер… [6] Buddy Holly (1936–1959) — наст. имя Чарльз Хардин Холли. Американский певец, композитор, основоположник рок-н-ролла. Ritchie Valens (1941–1959) — наст. имя Ричард Стивен Валенсуэла. Американский певец мексиканского происхождения. Одна из первых и самых юных звезд рок-н-ролла. Big Bopper (1930–1959) — наст. имя Джайлз Перри Ричардсон. Американский диджей и музыкант. все трое погибли в авиакатастрофе вчера ночью. Сколько музыки мы разом потеряли!

Ничего не говоря, я обнял ее. Вообще-то, я понятия не имел, кто такие Бадди Холли, Ричи Валенс и Биг Боппер, но опасался, что мое невежество лишь сильнее ранит ее. Чтобы разделить горе ближнего, необходимо обладать тем же знанием, а вот утешить можно и без этого. Я обнимал Кейси до тех пор, пока у нее не высохли слезы, потом мы устроили пиршество в честь моего дня рождения, ну а ночью развернули еще кое-какие подарки.

На самом деле вечеринка затянулась аж на четыре года. Не могу сказать, чтобы все это время мы были вместе — она приходила и уходила когда хотела. В Валентинов день, через полторы недели после нашего знакомства я вернулся с работы домой и обнаружил огромное красное сердце, пришпиленное к моей двери; на сердце было большими белыми буквами написано «БУДЬ МОИМ», а слово «МОИМ» аккуратно зачеркнуто. Ее жизнь принадлежала ей, моя — мне. Там, где они пересекались, мы соблюдали условия взаимного уважения, внимания и любви без обладания, зависимости или жадности. Как-то я пытался объяснить это Джону Сизонсу — Кейси как раз не появлялась уже пару недель, и я изо всех сил убеждал себя, что ничего такого в этом нет. Джон сказал тогда:

— Похоже на эти новомодные свободные отношения.

Допив виски, он посмотрел на дно стакана.

— Вообще-то, — внезапно посерьезнев, продолжил он с нотками горечи в голосе, — очень похоже на определение любви, данное Блаженным Августином: «Я хочу, чтобы ты просто был». Мне всегда нравилась такая трактовка любви, но сам я ни на йоту к ней не приблизился.

Вот и мне приходилось нелегко. То и дело одолевали сомнения и ревность, мучили подозрения, что все это ненормально. У Кейси из пожитков только и было, что видавший виды рюкзак, и когда она уходила — на несколько дней, а то и недель — забирала с собой все, за исключением обещания вернуться. И когда возвращалась, непременно звонила и спрашивала, есть ли у меня настроение встретиться. Настроение у меня всегда было, хотя однажды я сказал «нет» просто из любопытства — посмотреть, что она ответит. «Отлично, — сказала она, — я тебе еще позвоню». Года через два после нашего знакомства мои страхи и сомнения отпали, потому как в конечном счете они только отравляли удовольствие от встреч. К тому же когда Кейси была рядом, она в самом деле была рядом, а это все, о чем я мог просить, если хотел любви; а не обладания.

Не хочу произвести впечатление, будто мы совокуплялись как кролики, будто только и делали, что смотрели друг другу в глаза. Когда мы были вместе, то ничем не отличались от других влюбленных: бары, кофейни, джаз-клубы, встречи с друзьями, походы в кино… в общем, обычный набор. Кейси любила вкусно поесть и обожала готовить, она с ужасом обнаружила, что я живу на одних консервах: банка чили, банка кукурузы и упаковка из шести банок пива — вот и все мои представления о солидном ужине. Кейси научила меня готовить простенькие блюда, вроде спагетти с кусочками тушеного мяса. Взяла и на свой день рождения купила мне высокую сковороду вок. А еще заразила любовью к пешим прогулкам с рюкзаком за спиной. Вдвоем мы совершили восемь, не то девять дальних походов к Сьерра-Неваде. Кейси нравились высокогорные озера; после первого похода я разделил ее привязанность. Воздух, вода, глыбы гранита, огонь костра — Кейси обожала разные стихии.

А еще Кейси была неравнодушна к марихуане, пейоту, натуральным источникам кайфа — «настоящей наркоте», как она называла их. Единственное, за что она меня отчитывала, так это за стимуляторы, хотя в предубеждениях ее никак нельзя было уличить. Кейси считала, что стимуляторы оставляют дыры в душе. Я и сам думал бросить их, что в конце концов и сделал, хотя позволял себе парочку «колес», когда выполнял очередной заказ Мусорщика. Время от времени я покуривал с Кейси травку, но, в отличие от подруги, так и не увлекся ею — травка рассеивала внимание, мешала сосредоточиться, превращала мозги в кашу. С пейотом было интереснее, да и в то время он не был запрещен законом, но каждый раз меня нещадно выворачивало, и это сводило на нет всякое удовольствие.