Джим Додж - Не сбавляй оборотов. Не гаси огней

— А она? Как все это объясняла? Ее, небось, затаскали в свое время по допросам — чтобы все три мужа исчезли… ну не бывает такого. Два еще ладно, и то уже перебор.

— Отец рассказывал, она никак не объясняла. Говорила, мол, это их, полиции, дело — объяснять.

— А полиция? Так ничего и не выяснила?

— Отец сказал: «Совпадение еще не повод для обвинения».

— Видать, все три муженька были небедными, а? Или дело в страховке?

— Да нет, — покачал головой Томми, — в том-то вся и штука. У Дастера, правда, водились деньжата, а вот второй — вроде как у него имелось ранчо в Аризоне — едва сводил концы с концами, ну а первый и вовсе был гол как сокол. Работал агентом по продажам, торговал линолеумом в Чикаго. С этим она и прожила-то всего года два. С Дастером — около двадцати, а вот с тем, который из Аризоны, лет десять, кажется.

— И что, у нее нашлось алиби и все такое?

— Железное, просто стальное — комар носа не подточит. И не только с Дастером — со всеми тремя. По крайней мере, так отец рассказывал.

— Что-то я ничего не понимаю, — сказал я, хлопая себя по бокам, чтобы хоть как-то согреться.

— Да не берите в голову, тоже мне — Одинокий Ковбой. [31] Персонаж популярного сериала в жанре вестерна; благородный, неустрашимый и находчивый герой в маске, борец за справедливость в Техасе.

— Ну а сами-то как думаете? Она что, убийц наняла? Или Создатель призвал их к себе? Может, они просто взяли и ушли? Или их забрали зеленые человечки? А?

— Зеленые человечки, — подтвердил Томми.

Я так и не понял, шутит он или всерьез, меня это вдруг перестало интересовать. Я жутко мерз, да и настроение было паршивое. Ну конечно, блин, зеленые человечки! — здравого смысла столько же, сколько и в любом другом предположении. Я достал кошелек:

— Сколько с меня?

Томми глянул на счетчик.

— Шесть восемьдесят пять.

— А очищенный бензин у вас есть?

— В канистрах по галлону. Другого нет.

— Устроит. У меня с собой в багажнике переносная плитка в одну конфорку: я кофе варю — заливаю время от времени свой организм антифризом.

— Куртку потеплее не пробовали? — посоветовал Томми.

— А то ж, — усмехнулся я, протягивая парню двадцатку. — Она у меня и была, да только отдал вчера какому-то бедняге — на дороге голосовал. Вечер, а на нем только и всего, что майка.

— Чудаков на свете хватает, — согласился со мной Томми, беря двадцатку. И направился к кассе, бросив через плечо, — сейчас принесу вам сдачу, а еще — бензин и карту. Подождете, пока нарисую?

— Не вопрос, — крикнул я вдогонку. — А сдачу оставьте. Ценная информация дороже бензина. Да, насчет карты… буду очень благодарен, если нарисуете как можно подробней… ну, сами знаете: «искомое место обозначено крестиком».

Томми было взъерепенился и заявил, что чаевых ему не надо, но я только махнул рукой.

— Журнал платит. Представительские расходы. Да я бы вам и сотню оставил, если бы начальство не возражало.

Я подождал в «кадиллаке», поставив мотор на холостой ход, а отопитель — на полную мощность. Подумал, что пока я еще в городке, неплохо бы купить куртку — дернул же черт отдать свою Льюису Керру — и вдруг вспомнил об обернутом в фольгу сахарке с ЛСД, оставшемся в кармане. Воспоминание заставило меня по-новому взглянуть на вчерашнюю сделку. Я понадеялся, что наркотик каким-нибудь образом да проникнет тому в кровь — не сказать, чтобы миру только и не хватало, что галлюцинирующего Льюиса Керра, просто сама идея показалась мне до ужаса забавной.

Мне не слишком-то понравилось то, что я услышал про старушку Дапротти и ее пропавших мужей, так что на некоторое время я серьезно задумался, кляня судьбу-злодейку. Ну почему, почему все должно быть так сложно? Почему на месте этой землевладелицы не оказался какой-нибудь фермер-неудачник, который расцеловал бы меня на радостях и позволил сотворить с полем все что угодно за жалкую двадцатку и упаковку пива? Да еще бы до городка подбросил? Ну и хрен с ним, может, старушенция окажется вполне милой. Впрочем, чего зря гадать, надо взять, да и поговорить с ней. И разговор этот уже не за горами. Где-то глубоко внутри меня пронзила едва заметная дрожь, трепет возбуждения и предвкушения — дело близилось к концу — и я испытал восторг. Закрыв глаза, я смаковал ощущение, я прямо видел, как «кадиллак» стоит посреди запустелого поля цвета слоновой кости — белое сияет на белом. Вокруг ни звука, ни движения. Вдруг низкий, приглушенный хлопок — бензин в канистре воспламенился, затем ослепительное пламя — взорвался бензобак. Да, да, да. Росчерк любви, печать поцелуя. Дар поднесен. Я представлял себе все так живо, будто оно уже свершилось. Я нутром чуял неотвратимость грядущего. Оно просто-напросто должно было произойти. Должно и все дела. И никаких вопросов.

Когда несколько минут спустя показался Томми, быстро зашагавший по вымощенной плиткой площадке, я уже приготовился к последнему рывку, уже вставил последний кусочек мозаики на место. И, хотя совсем выдохся, понимал: окончательное освобождение уже близко, груз вот-вот свалится с плеч. Что придавало мне силы.

Карта, как я и ожидал, вышла понятной и точной. Томми быстро объяснил мне, где что, хотя в этом и не было никакой необходимости — маршрут оказался проще некуда: десять миль прямого шоссе, всего-то и надо было запомнить три поворота. Поле находилось за домом, над которым было написано «ДАПРОТТИ», Томми пометил место большим крестиком, аккуратно обведенным в круг. Я поблагодарил парня за помощь и все-таки настоял, чтобы сдачу он оставил себе; при этом меня нисколько не смущало, что я добился его помощи под надуманным предлогом.

Выезжая из городка, я вспомнил, что хотел купить куртку, да и вообще… обмозговать все на случай, если старуха Дапротти окажется крепким орешком и придется действовать быстро, без лишних церемоний. Я бы, конечно, хотел обстряпать все с шиком-блеском, но приходилось согласиться с предостережениями Джошуа и Дважды-Растворенного, душевные порывы — еще не повод для полного пренебрежения здравым смыслом.

И словно в награду за такие зрелые мысли передо мной тут же нарисовался универмаг. Я уже собирался свернуть налево, когда справа, рядом с заправкой «Филипс», заметил щит, опиравшийся на козлы для пилки дров; на щите от руки было написано:

Я машинально свернул направо, решив: пусть «кадиллак» отправится на жертвенный костер чистым.

Команда хористов на автомойке состояла сплошь из краснощеких и голубоглазых целомудренных девиц лет восемнадцати, которые, к сожалению, были тепло укутаны. Мне стало интересно, кто же у них поет басом. Они вовсю драили швабрами «крайслер» 63-го года; следующим на очереди стоял старенький пикап «Джимми». Работая, девицы распевали «Господи, крепость моя». Одна из девушек подскочила ко мне и, поздоровавшись, предупредила — придется минут пятнадцать-двадцать подождать. Я согласился, попросив их присмотреть за машиной, а сам потрусил в универмаг через дорогу.