Сара Миллер - Я знаю все твои мысли

За окном их комнаты стоит сахарный клен, и одна из низких крепких веток тянется к окну под небольшим уклоном. Гидеон смотрит, как Николас карабкается по уступу. Придерживаясь для опоры за раму, он вытягивает одну ногу и уверенно ставит ее на ветку. Затем, одним быстрым движением, он переносит весь свой вес за окно, ставит на ветку другую ногу и хватается рукой за веточку поменьше, слишком тонкую, как кажется Гиду. Гид мысленно взвешивает, что хуже: сломать ногу или оказаться трусом. Ночью в кампусе красиво: застывшие, величественные здания, лужайки и деревья, изумрудно-зеленые даже в темноте. Дрожа от предвкушения и страха, он вылезает на уступ и, прокручивая в

голове движения Николаса, в точности их копирует.

Общежитие «Уайт» удивительно близко. К тому же, освещение в кампусе установлено таким образом, что от угла «Проктора» до дерева между общежитиями темный отрезок. Черный ход в общежитии девчонок оставлен открытым.

В подготовительной школе много правил. Но тут учится немало хитрых, озабоченных, злоупотребляющих запрещенными веществами студентов, которые ищут способы их обойти.

Они на цыпочках идут по коридорам. Каллен жестом приказывает Гиду пригнуться.

— Квартира миссис Геллер, — шепчет он.

Миссис Геллер… ассистент директора. Ее имя на всех письмах, полученных им из школы. Просто невероятно, что это реально существующий человек, на двери у которого венок из сухоцветов.

В общежитии мальчиков все двери голые или украшенные надписями «козел», «пошел в зад» и т. д. А у девчонок все двери завешаны — ни одного свободного сантиметрика. Поляроидные фотки, клейкие листочки с надписями вроде «я люблю тебя» и вырезанные из журналов портреты симпатичных молодых актеров. Гид узнает парня из сериала «Одинокие сердца» и, как ни странно, Мела Гибсона. Каллен и Николас и сами красивые, как актеры. А я нормальный, думает Гид, я обычный.

Каллен тихонько стучит в дверь номер 13. Дверь открывается, являя их взорам Мэдисон Спрег. По оценкам Гида, она раз в девятьсот сексуальнее своего голоса по телефону.

Мэдисон выше Гидеона сантиметров на семь, и на ней такие узкие джинсы, что она кажется еще выше. Они сидят низко на бедрах и подпоясаны ремнем с медной пряжкой, на которой написано «Оседлай меня». Белая майка с широкими бретельками в облипку обтягивает среднего размера грудь (лифчика на ней нет). Грудастой ее не назовешь, но на мой взгляд, ей нужно носить лифчик. Это всего лишь мое мнение, разумеется. Не Гида, хотя ему и удается перевести взгляд выше, на плечи, которые переливаются от лосьона с блестками. Правда, Гид не знает, что бывают такие лосьоны, поэтому он решает, что это какая-то магия. Волосы Мэдисон, короткие, блестящие и темные, уложены гладко, как симпатичная маленькая шапочка. На лоб падает темная кудряшка, подняв карие глаза вверх, Мэдисон сдувает ее. Она склоняет голову набок, и Каллен целует ее в щечку. Николас позволяет чмокнуть себя, но сам ее не целует. Гидеон просто стоит. Он понимает, что неприлично смотреть на нее так долго, поэтому заглядывает в комнату мимо ее плеча. Комната не такая уютная, как у них, — всего лишь прямоугольник с белыми стенами и знакомым бурым ковром цвета чечевичного супа. На кровати, накрытой блестящим зеленым покрывалом, сидит Эрика; стена за ней вся увешана вырезками, медалями и фотографиями девочек, играющих в футбол.

Рядом с ней еще одна блондинка.

— Привет, — говорит она, — меня зовут Миджа. — Несмотря на необычное имя, Миджа самая непримечательная из всех. Маленькая, светловолосая, по- европейски скромная. У нее прилежный вид и неулыбчивые розовые губки. Она совсем не похожа на Мэдисон и, в отличие от Эрики, не выглядит так, будто способна сломать вас пополам (Гид находит это привлекательным), но все равно хорошенькая.

— Заходите, — нетерпеливо говорит Мэдисон. — Господи.

Гид делает шаг и, побоявшись продвинуться дальше, садится на пол прямо у стены.

Каллен растягивается на кровати Мэдисон, уложив голову ей на колени. Николас, чье единственное предназначение в жизни, похоже, состоит в том, чтобы до- казать, что человек — это остров, ложится на пол. Он отказывается от вина и принимается изучать потолок.

— Не могу поверить, что вы выбрались из комнаты, спрыгнув с пожарной лестницы и ухватившись за ветку! — говорит Мэдисон. — Я бы так перепугалась.

Гид хочет ответить ей, что когда они прыгали, он притворился, что это «Матрица» и сказал себе: «Нет никакой ветки, нет никакого дерева». Но вместо этого, когда Мэдисон подходит налить ему вина, он выпаливает:

— В жизни не видел, чтобы волосы так блестели!

— О черт, — говорит Каллен.

— Вот видишь? — Николас садится. — Вот о чем я тебе говорил.

Каллен бросает Николасу предупреждающий взгляд. Гид отчасти чувствует себя польщенным. Ему стыдно из-за пари, но это большой и важный секрет, особая связь.

На Эрику, как и на всякого соревнующегося атлета, тактика побега мальчиков не произвела впечатления.

— Прошлым летом я ходила на занятия в НЛВП, — говорит она. — Мы и не с такой высоты прыгали.

Да что ты говоришь, Тарзан ты наш.

— Что значит НЛВП? — спрашивает Гид. Никто ему не отвечает.

Наконец Миджа осторожно улыбается.

— Национальная лига выживания на природе, — отвечает она. — Там учат, как выживать в дикой природе. Гиду трудно представить, зачем кому-либо из присутствующих может понадобиться такое умение. Но

он все равно вежливо улыбается.

Мэдисон запрыгивает на кровать, шарит под ней и достает еще одну бутылку вина.

— Я пьян, — говорит Каллен.

— Хорошо, — отвечает Мэдисон. — Так и задумано. — И поворачивается к Гидеону: — Ты знал, что Каллен — мой троюродный брат?

— Нет, — отвечает Гидеон, — впервые слышу. — Он смотрит на Каллена, чтобы тот подтвердил. Каллен кивает.

— Ее мать — двоюродная сестра моего отца, — говорит он.

Гид тут же представляет, как он уже вырос — ему лет двадцать пять, — стал выше, чем Мэдисон, и как они с Калленом втроем стоят на пристани, пьют шампанское и смеются в розовом свете заходящего солнца. Но вдруг Мэдисон городская девчонка, любит сидеть дома и не смотрит закаты? Он отрывается от своей фантазии и видит, что Миджа за ним наблюдает. Может, это подставное свидание? Ведь она наименее симпатичная из трех. Гид делает вывод, не огорчаясь, а спокойно осознавая свои возможности, что Миджу приготовили для него.

Миджа встает с кровати и усаживается рядом с Эрикой, которая, будто следуя молчаливому приказу, начинает заплетать ее длинные светлые волосы в косички.

— Это у них псевдолесбийская фаза нежности, — замечает Каллен.

— Они как блондинистые заботливые мишки, — соглашается Мэдисон.