Сара Миллер - Я знаю все твои мысли

у ее талии.

— Давай не… — шепчет она. — Дело не в том, что я…

— Что ты — что?

Пилар качает головой. Сердце у Гида бьется так быстро, что он боится, что она услышит.

— Но мы можем просто поспать рядом, — говорит она, отпускает его запястья и берет его пальцы в свои.

Биение сердца замедляется. Гид все еще возбужден, но и рад, что его не отшили окончательно и бесповоротно. А викодин внушает ему мысль о том, что его все равно любят.

В последующей тишине (это хорошая тишина: Гид, дитя развода, научился чувствовать разницу между спокойной и напряженной тишиной) он осмеливается

взглянуть чуть левее. Нет сомнений, Пилар — самое прелестное создание из всех, что ему приходилось видеть в жизни. И он не выдумывает. Он решает прямо здесь и сейчас, что самая важная задача в его жизни — сделать так, чтобы она согласилась стать его девушкой. Нет, он, конечно, будет стараться хорошо учиться и так далее. Но, не считая этого, на первом месте — Пилар. И пусть будет так. Ведь это может занять немало времени. Может, он уже станет сенатором или еще какой-нибудь важной шишкой, когда наконец добьется ее, — ну и что.

За окном небо и море стали абсолютно черными; море блестит, а небо уходит вдаль, темное, усеянное холодными, как бриллианты, звездами. Время — вот все, что у меня есть, думает Гид. И удивительно, но в этот момент Пилар в полусне придвигается чуть ближе, словно ее тело само разрешает то, что запрещает ум (так рассуждает Гидеон). Согретый этим предположением и удивительным теплом, исходящим от колен и локтей Пилар Бенитес-Джонс, он засыпает.

И я, где бы я ни была, засыпаю вместе с ним.

Поздним утром они возвращаются в школу. Гидеон сидит, скрючившись на заднем сиденье; за рулем — суровый Николас, а беззаботный Каллен курит без перерыва, чередуя косяки и сигареты. Гид чувствует в затылочной части легкую концентрическую боль — однако эта боль ничто по сравнению с его депрессией. Когда он проснулся, Пилар уже ушла, и все напоминания о ней — винный бокал, милые балетки, блестящая заколка — испарились вместе с ней. Жестокость ее отсутствия, думает Гидеон, почти не компенсируется волшебством ее присутствия. Но дело не только в этом. Он чувствует себя так, будто его опустошили, оставив внутри зияющую пустоту. Мимо проносятся пыльные захолустные городишки юго-восточного Массачусетса, пустынные супермаркеты, ряд одинаковых домов с виниловой обшивкой, бензозаправка, где патлатые парни в клетчатых фланелевых рубахах дуют на горячий кофе.

По-моему, похоже на райский уголок.

— У меня депрессия, — признается Гид.

— Это викодин, чувак, — отмахивается Каллен. — Он использует весь серотонин — это такое вещество в мозгу, которое делает тебя счастливым и уверенным в себе. А на следующий день ничего не остается.

Могли бы сказать мне это до того , как я принял эту дрянь, думает Гид.

А мне вспоминается, что кто-то об этом все-таки говорил. Только Гид тогда уже был под кайфом.

Но причина, по которой Гид действительно сердится, в том, что, когда Каллен зашел в спальню, где, как ему было прекрасно известно, ночевали Гид и Пилар, он не задал ему ни единого вопроса. Он совсем не был рад за Гида. Как будто он нарочно делал вид, что ничего не произошло. Он сказал лишь: «Собирайся. И в машине ничего не говори. Николас случайно переспал с Эрикой, у него скверное настроение».

Как можно переспать с кем-то «случайно»? Разумеется, это еще сильнее раздосадовало Гида. Он-то пытается переспать с девушкой намеренно , а они… ну… короче, неважно.

Они останавливаются, чтобы Николас мог сходить в туалет на бензозаправке. Гид решает дать Каллену еще один шанс расспросить его о вчерашнем.

— Какой потрясающий дом, — говорит он. — Столько места. И ночью было так тихо… учитывая, сколько там было народу.

Ни слова в ответ.

Гид решает, что самое время или не на шутку разозлиться, или самому выложить все про Пилар.

Пилар. Пилар… Пилар! Она долго сидела, прижавшись к нему своим задом. Разделила с ним сильнодействующий наркотик. Провела рядом с ним ночь. Эти мысли гладкие, как бархат, успокаивающие и прекрасные. Они убаюкивают его, и он засыпает.

Ему снится, что они с Пилар плавают в океане за домом Уинчестеров. Но во сне этот дом как будто принадлежит им, это их будущее, они стали взрослыми, разбогатели, но не утратили чувство юмора. Пилар брызгается, смеется, швыряет в него цветными ракушками. Им так весело, но вдруг одна ракушка оказывается большим серым камнем. Он больно ударяет его по голове. У него идет кровь. Пилар пожимает плечами и скользит по волнам.

Когда он просыпается, оказывается, что машина остановилась. Из окна видна квадратная верхушка и длинный шпиль небоскреба «Пруденшиал». Пахнет марихуаной. Каллен пересел на водительское сиденье и передает Николасу зажженный косяк.

— Это не так двусмысленно, как ты думаешь, — втолковывает Каллен Николасу. — Не надо так убиваться из-за девчонок. Они никогда не делают того, чего не хотят. И не такие уж они невинные, поверь.

— Хорошо, — отвечает Николас, и Гид с удивлением слышит, что голос у него, как у ребенка.

Тон Николаса удивляет Гида, да и меня. Но что еще удивительнее, так это то, что Каллен утешает Николаса и дает ему совет. Гид чувствует, что его досада утихает, самую малость. Кажется, Каллен искренне желает, чтобы Николасу стало лучше. А Николас действительно успокоился, услышав заверения Каллена. Такой парень, как Каллен, наверное, правда способен утешить такого, как Николас. И сколько бы Николас ни гордился своим умением держать все под контролем, Каллен напоминает ему о том, что даже если ситуация станет неуправляемой, он все равно справится.

По правую руку Гид видит окно многоквартирного здания, украшенное ко Дню Всех Святых: оранжевые и черные ленточки опрысканы каким-то синтетическим составом, напоминающим паутину. Он фыркает. Не рановато ли украшать дом 27 сентября?

— Не могу поверить, что должен вернуться в школу и добиваться любви какой-то девчонки, в то время как сам влюблен в другую, — произносит он.

Каллен и Николас оборачиваются. Их лица загораются, когда они видят, что Гидеон проснулся.

— Неужели вы успели купить травку, пока я спал? — спрашивает Гид. — Вся машина провоняла. Да, я вижу, что вы курите, но тут воняет так, словно мы ее здесь выращиваем.

Каллен перевешивается через сиденье и берет лицо Гида в ладони — совсем как Пилар вчера вечером. Он рыщет в заднем кармашке и достает мешок, раздувшийся от марихуаны.

— Вот это, — объявляет он, — потрясающая трава, которую мы только что купили у братца Микки из южного Бостона. — Он убирает пакет. — А тебя ждет это, — он протягивает Гиду зажженный косяк, — и пара мудрых наставлений.