Джоди Пиколт - Роковое совпадение

— Мы и сами зевать не будем, — обещает мне Уолли. — Кто бы ни был виноват — он за это заплатит.

Я сама успокаивала так обезумевших родителей. Но я знаю, даже произнося эти слова, что их малышу в любом случае это обойдется недешево. Тем не менее, поскольку это моя работа и к тому же у меня обычно не бывает дел без того, чтобы не вызвать потерпевшего в качестве свидетеля, я уверяю родителей, что сделаю все возможное, чтобы засадить это чудовище за решетку. Говорю родителям, что на их месте я бы сделала все, включая вызов их ребенка в качестве свидетеля.

Но теперь я — мать, это мой ребенок.

А это все меняет.

Однажды в субботу я взяла Натаниэля к себе на работу, чтобы закончить дела. Контора напоминала город-призрак: копировальные аппараты спали, как звери, мониторы компьютеров подслеповато мерцали, телефоны молчали. Натаниэль развлекался машиной для уничтожения бумаги, пока я просматривала дела.

— Почему ты назвала меня Натаниэлем? — ни с того ни с сего спросил сын.

Я пометила имя свидетеля в блокноте.

— Оно означает «подарок Бога».

Челюсти измельчителя для бумаг сомкнулись. Натаниэль повернулся ко мне.

— Я был обернут в бумагу и все такое?

— Ты совсем другой подарок. — Я наблюдала, как он выключил аппарат и начал играть с коллекцией игрушек, которую я храню в углу для детей, которым не повезло оказаться в моем кабинете. — А ты какое бы имя выбрал?

Когда я была беременна, Калеб заканчивал каждый день, желая спокойной ночи ребенку и называя его разными именами: Владимир, Гризельда, Кутберт. «Будешь продолжать в том же духе, — сказала я ему, — ребенок родится с кризисом личности».

Натаниэль пожал плечами:

— Может быть, я мог бы быть Бэтменом.

— Бэтмен Фрост, — повторила я совершенно серьезно. — Хорошо звучит.

— У меня в садике четыре Дилана — Дилан С., Дилан М., Дилан Д. и Дилан Т., но другого Бэтмена нет.

— Важная мысль. — Неожиданно я чувствую, что Натаниэль заползает под письменный стол — теплый вес у меня на ногах. — Что ты делаешь?

— Бэтмену нужна пещера, мам!

— Понятно.

Я подгибаю ноги, чтобы ему было больше места, и внимательно изучаю полицейский доклад. Натаниэль протягивает руку и берет со стола степлер, импровизированную переносную рацию.

Я изучала дело об изнасиловании, потерпевшую обнаружили в коматозном состоянии в ванной. К сожалению, преступник оказался достаточно умным и включил воду, тем самым уничтожив практически все улики. Я перевернула лист дела и принялась рассматривать отвратительные снимки, сделанные полицией на месте происшествия: запавшее синюшное лицо женщины, которая подверглась насилию.

— Мам!

Я тут же переворачиваю снимки. Именно поэтому я никогда не смешиваю личную жизнь и работу.

— Да?

— Ты всегда ловишь плохих парней?

Я думаю о матери потерпевшей, которая так плакала, что не смогла поговорить с полицией.

— Не всегда, — отвечаю я.

— Но часто?

— Ну… — тяну я. — По крайней мере, в половине случаев.

Натаниэль минуту размышляет.

— Думаю, этого достаточно, чтобы быть супергероем, — говорит он, и я понимаю, что это кастинг на место Робин. Но у меня нет времени играть роль закадычной подружки мультяшного героя.

— Натаниэль, — вздыхаю я. — Ты знаешь, зачем я сюда приехала. — А именно: подготовиться к вступительной речи в понедельник. Повторить стратегию и проверить список свидетелей.

Я смотрю в ждущее лицо Натаниэля. С другой стороны, возможно, правосудие лучше отправлять из Бэтпещеры — пристанища супергероя. В голове пронесся оксюморон: «Сегодня я не буду ничем заниматься. Буду делать все, что хочу».

— Святой гуакамоле [3], Бэтмен, — говорю я, сбрасывая туфли и забираясь под стол. Я раньше замечала, что внутренняя стенка стола сделана из дешевой сосны, а не из красного дерева? — Робин готова приступить к обязанностям, но только если не придется ездить в бэтмобиле.

— Ты не можешь быть Робин.

— Я думала, в этом вся соль.

Натаниэль смотрит на меня с огромной жалостью, как будто такой человек, как я, давным-давно должен был выучить правила игры. Наши плечи сталкиваются в узком пространстве под столом.

— Мы могли бы работать вместе и все такое, но тебя будут звать «мама».

— Почему?

Он закатывает глаза.

— Потому что ты и есть мама, — отвечает Натаниэль.

— Натаниэль! — окликаю я, слегка заливаясь румянцем. Это же не грех, верно, не контролировать собственного ребенка? — Простите, отче, — говорю я, широко распахивая дверь, чтобы впустить визитера. — Он… в последнее время настороженно относится к гостям. Вчера, когда пришли с почты, мне понадобился целый час, чтобы найти, где он прячется.

Отец Шишинский улыбается.

— Говорил я себе, что следует сперва позвонить, а не сваливаться как снег на голову.

— Ой нет! Нет. Очень приятно, что вы пришли.

Это ложь. Я понятия не имею, что делать в своем доме со священником. Угостить его печеньем? Пивом? Извиниться за все пропущенные воскресные службы? Признаться, что изначально солгала?

— Это часть моей работы, — отвечает священник, поправляя воротничок. — По пятницам у меня одна забота — слушать разговоры на собраниях женского профсоюза.

— В качестве подработки?

— Скорее это бремя, которое необходимо нести, — улыбается священник.

Он устраивается на диване в гостиной. На отце Шишинском модные кроссовки для занятия бегом. Он бегает половину местной марафонской дистанции; часы его приема указаны на доске информации, рядом с коробкой, куда опускают молитвы-прощения о страждущих. Там висит его фотография: на ней он худощавый и подтянутый, без своего воротничка, пересекает финишную черту — на этом снимке он совершенно не похож на священника, обычный человек. Ему идет шестой десяток, но он выглядит лет на десять моложе. Однажды я слышала, как он рассказывал, что хотел заключить с нечистым договор о вечной молодости, но не смог найти его номер в телефонной книги епархии.

Интересно, какая пронырливая сплетница из церкви уже нашептала о нас священнику?

— Нам на занятиях в воскресной школе не хватает Натаниэля, — говорит он.

Он ведет себя безукоризненно вежливо. Если уж говорить откровенно, он мог бы сказать, что за год на доброй половине занятий в воскресной школе не хватало Натаниэля — поскольку мы нерегулярно ходим на службу. И тем не менее я знаю, что Натаниэлю нравится разукрашивать картинки на первом этаже церкви, пока идет основная служба. А особенно ему нравится, когда после службы отец Шишинский читает детям главы из толстой старой иллюстрированной детской Библии, пока остальные прихожане наверху угощаются кофе. Он садится прямо на пол в окружении детей и, по словам Натаниэля, показывает наводнения, чуму и другие предсказания.