Александр Михайлов - Дао настоящего менеджера

— Ты, идиот, Гена! — возмутился его товарищ, — чтобы нас в Домодедово взяли прямо на вылете? Мы же не через депутатский зал шли!

— Я бы незаметно, — страдал Гена, — в запаянном пакетике! Пронёс бы!

— Может, водки выпьете, Геннадий Викторович? — предложил я, — грамм двести, а? И всё пройдёт.

— Не хочу водки, — заплакал москвич, — хочу кокаину!

На секунду его глаза приняли осмысленное выражение.

— Отвезите меня в какой-нибудь ночной клуб, — страстно попросил он, — там всегда можно купить, я знаю. Там всегда барыги тусуются. Я у них куплю.

— Как-то я плохо представляю себе эту картину, — засомневался я, но неожиданно Андрей поддержал Геннадия. Похоже, ему вовсе не улыбалось провести всю ночь рядом с товарищем, мечущимся в абстинентном бреду. А потом ещё лететь с ним обратно в Москву.

— В принципе, нормальный вариант, — задумчиво сказал он, — можно съездить в какой-нибудь клубёшник погламурней. Только чтобы подороже был и с фэйс-контролём. Тогда там обязательно что-нибудь подходящее найдётся.

— Заведения у нас имеются, — согласился я, наблюдая за сползающим без сил с дивана Геннадием, — но вот как вы собираетесь этот кокаин там покупать? Его в меню точно нет.

Андрей беспечно махнул рукой:

— Генка найдёт! Он сейчас в таком состоянии, что учует миллиграмм кокса за километр. А барыги в любом городе одинаковые. Да, они его увидят, всё сразу по его роже поймут и сами подойдут. Давайте, Алексей съездим по-быстрому, а то я до утра не выдержу с этим наркоманом.

Ну, съездим, так съездим. Не знаю, как насчёт их кокса, но подходящих для этого заведений в нашем городе за последнюю пару лет открылось до чёрта. «Эгоист», «Нефть», «Стерлинг», «Амстердам», «Чикаго», да тысячи их! Правда, я там ничего крепче водки и вискаря не употреблял, но ладно, проявим себя радушными хозяевами. Может быть, на будущее пригодится, если новые москвичи-наркоманы в гости приедут. Производство-то растёт и расширяется!

Правда, покататься по городу нам всё-таки пришлось. Из трёх клубов нас выперли: в одном не было мест, а в двух других Геннадий не прошёл фэйс-контроль, как он ни кричал и не размахивал своим паспортом с московской пропиской. В четвёртом заведении нам повезло — были места, и не было слишком дотошных охранников. Мы втащили обессилевшего Геннадия Викторовича в VIP-зону и уселись в свободном уголке на кожаных диванчиках, охватывавшим полукольцом круглый столик тёмного стекла.

Веселье было в самом разгаре. Гремела музыка, над столиками плыл сигаретный дым принимая фантастические формы в лучах прожекторов с танцпола, на котором в свою очередь бесилась толпа молодёжи. А выше этой толпы, справа и слева от диджейского пульта извивались на шестах две юные почти голые стриптизёрши.

Разговаривать при таком шуме было практически невозможно, поэтому изъяснившись в основном знаками с подскочившей к нам полуголой официанткой и заказав себе безалкогольный коктейль, я предоставил полную свободу действий своим столичным гостям, а сам стал наблюдать за отжигающим на танцполе девичьим сословием. Некоторые из них были очень даже ничего. В ожидании своего заказа я принялся играть в старую игру: сначала надо было найти в дрыгающейся толпе самую красивую девицу (красивую именно в моём понимании, то есть грудастые и губастые блондинки вылетали из игры сразу), а затем девицу, которая была бы не против, отдать мне самое дорогое, что у ней есть, в первый же вечер знакомства. Игра считалась выигранной, если оба этих достоинства сочетались в одной и то же молодой особе. Правда, если говорить откровенно, то выигрывал я нечасто, а в прошлый раз вроде выиграл, но девица в итоге стала требовать у меня триста долларов. Даже не знаю, считается это или нет.

Но в этот раз игра пошла наперекосяк: рядом с самой симпатичной девушкой я вдруг заметил знакомую мне рожу. Надо же — Гоцман! Какая неожиданная встреча.

Диджей сделал в этот момент небольшую паузу, и я увидел, как Гопман потащил девицу в свой угол, будто паук муху, залетевшую в его сеть. Там они присоединились к какой-то небольшой и незнакомой мне компании.

Меня обуяло любопытство. Раньше я никогда не отмечал за Сашей тяги к гламурной жизни. Я решил, как бы случайно пройти мимо их столика, чтобы посмотреть на его компанию поближе. Тем более, я был трезвый, а трезвым, как известно, в заведениях такого формата быть скучно, поэтому мне требовалось хотя бы небольшое развлечение.

Повернувшись к своим москвичам, я обнаружил, что Геннадий Викторович уже исчез, видимо набравшись сил для забега по здешним барыгам, а Андрей, немного задремал откинувшись на спинку дивана и сохранив при этом на своём лице устало-презрительное выражение. Наверное, местный бомонд его не вдохновлял по сравнению с высшим столичным обществом.

Для порядка я несколько минут подрыгался под музыку на танцполе, перекинулся взглядами с парой симпатичных брюнеток и, в конце концов проброунировав сквозь танцующую толпу, как бы случайно оказался рядом со столиком за которым Саша Гоцман обнимался со своей подружкой, в компании с каким-то подозрительного вида молодым человеком неопределённого возраста. По удачному для меня совпадению, в этот момент диджей в своей кабинке взял паузу, и музыка ненадолго утихла. Это было весьма кстати. Теперь можно было бы поговорить, не надрывая глотку.

— Шурик! — я разыграл искреннее удивление, ты, что здесь делаешь?

Почему-то при виде меня Саша дёрнулся так, будто увидел пришедшую за ним старуху с косой. Его девица от неожиданности слетела у него с колен. От такой странной реакции на моё появление я удивился уже по-настоящему.

— Саня, всё в порядке, рабочий день уже кончился! Что с тобой?

Гоцман вроде успокоился и даже заулыбался, правда, как-то нервно.

— Привет Лёш, — он протянул мне руку, — да, мы просто отдыхаем здесь с друзьями, — он бросил взгляд на своего спутника, — познакомьтесь, это Ал.

Интересные, однако, у Гопмана друзья. По виду его товарищ прекрасно подошёл бы оригиналом к картине «развратный буржуй с блудливым взглядом наслаждается ананасом и рябчиками» написанную для воспитания классовой ненависти у советских людей. У этого Ала была широкая декадентская физиономия похожая на непропечённый блин, зачёсанные назад, как у итальянского мафиози редкие волосы, в уголке толстых раздутых губ дымился окурок, а под глазами висели здоровенные мешки, ну, короче не лицо — а образ жизни! Даже мой лысый Геннадий Петрович выглядел на его фоне Брэдом Питтом.

Он посмотрел на меня мутным пьяным взглядом и нехотя протянул бледную руку холодную как у трёхдневного покойника.

— Баев Ал, — прошепелявил он толстыми губами, выронив при этом окурок в свою тарелку, — а ты… вы… ты кто?..