Александр Михайлов - Дао настоящего менеджера

— Баеву? — оживился я.

— Сыночку, — пояснил Григорьич, — правильно ты говорил тогда, что надо было его под фундамент положить. Хоть какая-то польза. Все сучёнок ходил, бормотал: «надо замутить что-нибудь, замутить». Ну и замутил.

«Ну, Рашид, подлец», — подумал я. Не удержался, значит, поделился со старым другом про наш разговор. Хотя, какое это сейчас имеет значение?

Поэтом я лишь согласно кивнул:

— А если ещё и Гоцмана закатали на пару, то вообще сейчас никаких проблем не было. Кстати, займись Гоцманом. Ежели ты сынку шею свернёшь, то ещё неизвестно, может шеф от этого второй инфаркт получит. А если Гоцману, то точно нет, только обрадуется.

— Слишком тебе весело, я смотрю, — с осуждением сказал Григорьич, — не то время, чтобы шуточки шутить.

— А что делать полковник? — развёл я руками, — хоть плачь, хоть смейся — это ситуацию не изменит, поэтому я предпочитаю смеяться.

— Что делать? — Григорьич смотрел прямо перед собой, и я понял, что мой коньяк был для него лишь продолжением, — знаю я, что мне теперь делать, — зловещим тоном закончил он и встал со стула.

— Проспаться тебе надо, — посоветовал я, — а потом думать на трезвую голову. Серьёзно тебе говорю.

Но отставной полковник КГБ только махнул рукой и мрачной глыбой выдвинулся из моего кабинета.

Выпроводив Григорьича, я задумался о собственном положении. Смех, конечно, смехом, но с выбытием из строя нашего главного полководца ситуация у нас стала совсем серьёзной. Захватчики прорвались к самому сердцу нашей империи: теперь в любое время сюда может ворваться орава угольщиков, размахивая подделанными документам во главе с Баевым и шефским сыночком. А защищаться-то особо и некому: я в «Астехе» официально никто, остальные — наёмные сотрудники. Принципиальных уволят, а остальные сдадутся на милость кочегаров. Пусть Акулов собирает своё вечернее собрание, пусть там астеховцы принимают свои решения — а вот отряду герцога Алексея Соина лучше будет пока отступить. Переберусь-ка я лучше на производственный участок: снимаем мы эти помещения всё равно в «чёрную», на них враги претензии предъявить не смогут. Только надо будет как можно быстрее договориться с администрацией технопарка и перевести официально аренду на мою «Сибирскую Компанию», а заодно и офисных работников на время туда перебросить и себя самого в том числе. Шагинуров, надеюсь, сообразит с какой стороны масло намазано: окажет содействие, успокоит производственный народ. Главный вопрос в том, знает ли восставший сынок, что почти оборудование записано только на нас с шефом? Документы о собственности-то у меня. Правда, официальная стоимость станков раз в десять занижена, если не в двадцать, (это чтобы в налоговой никто не удивлялся откуда у фирмы с уставняком в десять тысяч рэ, взялись агрегаты стоимость в миллионы евро). Ну, да это для сегодняшней ситуации и не важно.

Немного приободрившись, я набросал в ежедневнике план ближайших действий. Что ни говори, а чувство близкой опасности, заставляет отлично работать чердачок. Мой выбывший из строя компаньон ещё спасибо скажет, когда я увидит, что я всё сберёг в целости и сохранности.

Я выдрал листок из ежедневника, сунул его в карман (секретность не помешает), вытащил из сейфа все необходимые для запланированных действий документы, и перекрестившись, отправился в рейд.

Побегать пришлось изрядно, но к концу дня, перед самым Акуловским собранием, я уже подводил обнадёживающие итоги. Лучше всего получилось в администрации нашего бизнес-инкубатора; хотя его коммерческий директор сначала расплакался от осушения «чёрных» потоков. Пришлось помочь искать ему новые, и здесь, оценив расходы, чуть не расплакался уже я сам. Но в итоге консенсус был найден: у этого жмота, оказались в запасе ещё сотня квадратных метров на пару этажей выше нашего офиса, за которые я и предложил ему платить неофициально ту же самую сумму. На самом деле получилось очень удобно, что теперь не надо было тащить весь офисный скарб и сотрудников в соседнее здание и выискивать там себе место среди станков и стеллажей. А на пару пролётов выше — даже грузчиков вызывать не надо. И посетителям опять же удобнее будет, если в адресе только этаж изменится. Правда, накладно вышло, но тут уж поделать было ничего нельзя — не время было экономить Рашид Шагинуров с остальным производственным народом после долгого и вдумчивого разговора тоже дали мне клятву вассальной верности, после чего запасы золота в моей сокровищнице снова приуменьшились. Дорого и трудно, чёрт возьми, возглавлять сопротивление!

Закончив со всеми этими делами и составив план новых дел на завтрашний день, я обессиленно покоился в кресле у себя в кабинете и ждал начала собрания, когда от моих лазутчиков поступили известия, что в тылу моих войск снова появился враг. Мой приятель, таможенный инспектор Серега Сарамин прислал мне электронное письмо с анонимного почтового ящика.

Прочитав его, я вытащил начатый Григорьичем коллекционный коньяк из шкафа и присосался к фигурному стеклянному горлышку так, как путник в пустыне приникает к повстречавшемуся ему источнику с водой — надолго и от всей души.

Письмо гласило:

«Лёха, под тебя на таможне копают. Вроде не Фролов, а из собственной безопасности. Там какие-то уроды на тебя постоянно доносы пишут, что ты контрабас гоняешь. Поэтому вези осторожно, но все равно имей в виду, что следующий груз наверняка прессанут, хотя бы на недостоверное декларирование. Эсбэшники сами досмотром не занимаются, но инспекторы сам понимаешь, от них ссутся, и если они сказали прижать, то таможня тебя прижмёт. А кто заказчик, я точно не знаю, говорят какая-то новая фирма-импортер, типа, ты им мешаешь. А у них друзья в СБ, так что сам понимаешь.

Саруман.

P.S. Пока на больничном, простыл. Выйду на работу через пару дней. Привет».

Наконец, я отставил бутылку в сторону и с трудом перевёл дух. Всё-таки и до меня добрались: в том, что это дело угольщиков я даже не сомневался. «Новая фирма» конкурент могла быть только их, не зря же ястребы следили за упырём на таможне. Только вот следующий фрахт из Поднебесной у меня уже завтра, и таможенникам найти нестыковку в сотнях наименований моего груза будет также просто, как в носу поковыряться. А «Саруман» — это творческий псевдоним Серёги, производное от фамилии.

В тот момент в дверь просунулась голова Коли и посмотрела на меня с неодобрением.

— Хватит пить, — сказала голова, — пошли на собрание.

Но начаться собрание так и не успело — из больницы сообщили, что наш шеф Николай Алексеевич Красников только что переселился в мир иной и больше в услугах своих заместителей и компаньонов не нуждается. Так что военный совет самураев плавно перетёк в поминальную тризну почившего даймё.